Соучастники в любви

– Насколько долго он отсутствовал? – произношу я с таким выдохом, будто не дышала последние минут пять.

Линда хмурится, сжав зубы. Так, будто ей больно говорить это:

– Достаточно долго.

Вдруг – треск. Вслед за настороженным взглядом Линды смотрю на свою руку и вижу в ней сломанную пополам вилку.

– Боже… – растерянно шепчу я. Множество противоречивых чувств наполняет мою грудную клетку, и ярче всех этих чувств – злость. Чистая, неприкрытая злость. – Какого черта ты говоришь мне об этом только сейчас? – шиплю я.

Оглядевшись по сторонам, Линда отвечает:

– Я хочу знать, почему ты считаешь, что это не могло произойти по ее согласию? – Она наконец поднимает взгляд.

– Линда… – я раздраженно вздыхаю, потирая переносицу. – По‑твоему, взаимное согласие – это когда девушка пьяна настолько, что даже на ногах не может стоять? – выпаливаю я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Я в бешенстве, но не хочу, чтобы наш разговор слышала вся столовая. На нас и без того многие стали оборачиваться.

Она задумчиво отводит взгляд, и я продолжаю:

– Во‑вторых, Элайза знала, что ты давно пускаешь слюни на Леннарда. Она была твоей лучшей подругой. Ты знаешь, она бы ни за что так не поступила с тобой!

– Черт…

– И в‑третьих, травмы на ее теле говорят сами за себя, – я устало потираю пальцами глаза. Я говорила все эти слова уже так много раз, что прихожу в ужас от осознания, что меня больше не бросает в дрожь от этого. Я привыкла.

– Но этого не было в отчетах… – шепчет Линда, качая головой, будто до сих пор не желает верить, что все это – правда. – Почему ты так уверена?

– Рейли видела первоначальный отчет. Тот, который потом «отредактировали», – я изображаю в воздухе кавычки, раздраженно фыркая. – Линда, разве у нее были еще причины убивать себя?

– Мы с ней, конечно, были лучшими подругами. Но ты была для нее ближе всех, Изи, – вдруг говорит она, и от этого мне становится одновременно тепло и больно в груди. – Если ты считаешь, что это могло быть единственной причиной, то… – она замолкает, пожав плечами.

Я поражена. Во‑первых, тем, что наш разговор длится уже, наверное, минут пять и мы с Линдой до сих пор не поубивали друг друга. Во‑вторых, тем, что она наконец рассказала мне правду. Но не успеваю я порадоваться, как вдруг она почти шепотом добавляет:

– Но ты же понимаешь, что я никогда не подтвержу это в полиции.

Меня будто облили из ведра ледяной водой. И на что я надеялась? Что Линда примет мою сторону? А точнее, сторону Элайзы?

«Как глупо, Изи!»

– Почему нет? – шиплю я, теряя самообладание.

– Есть вещи, которые решаем не мы, Изи. Прими это. Живи дальше. Повзрослей, наконец, – говорит она уже чуть громче, своим привычным, сучьим тоном. И я вспоминаю, за что ее так ненавижу!

– Детка, что ты здесь делаешь? – знакомый глухой голос заставляет меня поднять взгляд.

Мерзкий Кайл. Стоит рядом с Линдой и сжимает ее плечо, отчего та заметно напрягается.

Мои кулаки сжались так сильно, что, будь в них хоть десять пластиковых вилок, – они бы сломались так же легко, как и первая.

«Не теряй самообладание, Изи. Тебе не нужно еще одно наказание после уроков. Ты еще должна встретиться с офицером Миллсом!» – говорит мне мой внутренний голос.

– Я объясняла этой психопатке, что не стоит к нам лезть, – пищит Линда, продолжая многозначительно смотреть мне прямо в глаза.

Я молчу и глубоко дышу, мысленно считая от десяти, чтобы не сорваться.

Десять.

Кайл сжимает ее плечо сильнее, поторапливая. Девять.

Чувствую, как вся столовая оборачивается к нашему столику, и голоса затихают. Восемь.

Стул Линды отодвигается с мерзким скрипом, отдающимся внутри моей головы, и она поднимается. Семь.

Берет свою сумочку. Шесть.

Целует Кайла. Лицемерка! Пять.

Кайл кладет руку на ее талию. Ублюдок. Четыре.

Цоканье каблуков Линды отдаляется, отражаясь эхом в моей пульсирующей голове. Три…

Когда они скрылись из моего поля зрения, я, наконец, могу разжать кулаки и прийти в себя.

Ощущаю, как все присутствующие пялятся на меня с нескрываемым интересом. Наверное, они ожидали очередного шоу, что Линда получит от меня кофе в лицо или перцовым баллончиком в глаза. Но этого не случилось.

И я удивлена не меньше них.

Опустив взгляд на свой недоеденный обед и разломанную вилку, валяющуюся рядом на столе, я раздраженно вздыхаю. После такого разговора мне точно расхотелось есть. Теперь вместо голода в животе я ощущаю лишь обжигающую ярость в груди. И я не думаю, что она исчезнет, если я снова посчитаю. Или вообще когда‑нибудь.

 

Глава 23

 

Изабель

Andrew Belle – Drought

 

Когда невыносимо долгий учебный день заканчивается и я наконец оказываюсь дома, то решаю перекусить, пока жду офицера Миллса. Мы договорились, что он заедет ко мне во время своего перерыва.

Обшариваю кухонные полки в поисках своих любимых ореховых мюсли и натыкаюсь на припрятанную Рейли бутылку виски в глубине шкафчика. Точно такую же я недавно разбила, выхватив из рук Дивера. Чувствую, как начинаю глупо улыбаться при мысли о нем. Но я тут же беру себя в руки.

Решаю, что стоит отвезти эту бутылку Нейтану. Не то чтобы мне нравилось спонсировать его алкоголизм, но я чувствую, что хочу отблагодарить его за эссе. Он меня выручил, ведь миссис Боланд оно понравилось.

Пока я прячу бутылку в своей комнате, раздается дверной звонок.

– Здравствуйте, офицер Миллс, – кричу я еще через дверь и через несколько секунд, запыхавшись, открываю ему.

– Добрый день, мисс Харт, – вежливо улыбается он, заходя внутрь. – Как школа?

– Неплохо. Сегодня я никого не убила, – говорю я вполне серьезно, ведя его в небольшую гостиную, соединенную с кухней.

– Это радует, – мягко смеется он, присаживаясь на диван.