Совершенно простая история

На сборы у неё было четыре часа. Вера вошла в комнату. Свою детскую комнату. Ремонт в ней сделали несколько лет назад. Его затеяли, чтобы превратить комнату из детской в спальную. Спальную взрослой девушки. Не получилось. Обои на одной стене были с цветами, нарисованными крупными акварельными мазками, розовые с серебристыми прожилками. Она села на кровать, занимавшую треть комнаты, и медленно обвела взглядом свою жизнь, цепляясь за каждый предмет, каждую игрушку, упавший со стула лифчик. В этой комнате как будто жили два человека: взрослая девица, которая не первый год встречается с молодым человеком, и теперь надумавшая даже жить с ним, и маленькая принцесса, избалованная платьями, куклами, походами в цирк и долгими разговорами перед сном. В этой комнате в детстве она играла в радио со школьными подружками, в университете, когда Вера совсем уже стала душой компании, здесь просто толпились люди. Они собирались на дискотеки и уходили, когда родители почти ложились спать, обсуждали женихов, всегда чужих, конечно, ведь у нее всю жизнь был только Леша. Некоторые ей завидовали, другие рассказывали, что выбор велик и не стоит зацикливаться на одном человеке. Она не слушала ни тех, ни других. Леша у нее просто был. Это не требовалось обсуждать, и зависти она не понимала, ведь так, как у них, вряд ли могло случиться еще у кого‑то. Да, вера в свою исключительность не была ее положительной чертой. При всей искренности в отношениях с людьми, она считала себя чуть интеллигентнее, образованнее и интереснее большинства знакомых. А их нежные чувства с Алексеем вообще – единственными на миллион.

– Ладно, так сидеть можно долго, а собираться надо.

Вера принесла из коридора упаковку мусорных пакетов. Их Леша купил заранее и вручил накануне переезда, прощаясь возле подъезда.

– Надеюсь, завтра вечером мы не будем расставаться до утра, а встретим его вместе, – сказал он, задержав губы у ее виска после поцелуя. – А это символ того, что у нас все получится, – он достал из кармана сверток мешков и, как переходящую плакетку, вручил ей.

Вера улыбнулась и ушла в подъезд. Он дождался, когда в ее окне загорится свет, и тоже пошел домой.

Вера оторвала от рулона один мешок и отодвинула дверь шкафа. Четыре часа пролетели, как минута во время техники чтения в начальной школе, но она уложилась. Вещи были сложены в 27 мешков – пришлось сбегать в магазин и докупить – и ожидали, когда за ними придут грузчики. Леша позвонил и сказал, что они подъезжают. У него вещей было поменьше, поэтому сначала перевезли его.

Вера села в кресло – перевести дух. Мама все это время была дома, но со сборами не помогала. Сказала, что слишком много дел.

– Мам, – Вера сначала приоткрыла дверь в комнату родителей, а потом вдруг решила постучать. – Ты долго будешь переживать. Я переезжаю на соседнюю улицу.

– Верунь, да я и не переживаю особо. Ты взрослая. Леша юноша хороший. Жить и правда будете недалеко… – бодро договорить она не смогла, слезы двумя полноводными потоками потекли по щекам. – Просто ты стала совсем взрослой, а я не хочу в это верить. Хотя я за тебя очень рада. Я уверена, что вам будет хорошо вдвоем. Только не забывай про нас.

– Ну, маааам, – девушка вытянула вперед длинные худые руки с браслетами на обоих запястьях и притянула маму к себе.

Вера, которая тоже хотела было заплакать, вдруг рассмеялась над такими наивными переживаниями:

– Как я могу вас забыть, мам. Что такое говоришь? Буду звонить каждый день два раза, а в гости заходить три раза в неделю. Согласна?

Мама кивнула и улыбнулась:

– И правда зря я затеяла слезы лить, – она взяла с края стола платок и вытерла щеки. Наличие платка под рукой говорило о том, что плакать мама принималась уже не в первый раз.

– Мам, иди лучше посмотри сколько у меня вещей. Куда все это буду складывать в новой квартире?

– Ой, Веруша, я и не подумала, вам же мебель нужна и посуда, – мама вскочила со стула и понеслась в кухню. – Так, я сейчас соберу минимум, а вечером мы с папой подвезем, что нужно.

Она начала выкладывать на стол наборы приборов, посуды, стопочку выглаженных полотенец. Сверху на них приземлились хрустальная селедочница.

– Мам, подожди, – Вера еле оторвала ее от стола, такая она была тяжелая. – Зачем мне селедочница?

– Ну как же, селедочница обязательно должна быть. Графин для воды… У меня был новый, куда же я его засунула, – мама быстро и беспорядочно открывала дверцы шкафчиков и выдвижные ящики. – Нужна же коробка. Что же делать? Как же вы без всего? А я не подумала. Ну что за спешка, зачем переезжать именно сегодня, я даже подготовиться не успела.

– Мам, остановись. Мы все купим. Дай нам пока две вилки, две глубокие тарелки, две ложки и два стакана. Больше ничего не надо.

В дверь постучали. Вера пошла открывать, а мама осталась стоять посреди кухни с селедочницей в руках. Она пока не понимала, куда и зачем уезжает дочь. Но была готова отпустить. Иначе ее, Верина, жизнь могла зайти в тупик.

Когда грузчики вернулись за последней партией мешков, старший предупредил, что они будут ждать внизу на парковке около соседнего подъезда, чтобы не загораживать проезжую часть.

– Я не поеду с вами.

– Как это не поедете? Хозяин сказал привезти вещи и девушку.

– Ох, ну раз хозяин сказал, значит, собираюсь.

Леша долго, несколько лет, ждал момента, когда родители будут готовы ее отпустить. Он не раз говорил с ними об этом, а они все оттягивали. Леша понимал опасения, но был уверен, что так ей будет лучше. Взрослые соглашались, и все равно откладывали.

А Вера уже была готовая женщина. Только у таких, готовых женщин, получается за пару часов собирать уют, как пазл, как огромный конструктор. Ведь у той вазы цвета марсала не может быть другого места. И она точно знала это единственное место. Увидела его, как только вошла в квартиру. Ваза должна стоять на полке напротив окна, разбрасывая по стенам радужные хвостики солнечных лучей. Для таких, как она, готовых женщин, мужчины эти самые полки вешают за пару минут, а не годами, чтобы потом готовые женщины вспорхнув, оторвав пятки от пола, тряпочкой стружки – ших, и ваза занимает почетное место, и букет непринужденно рассыпается в ней. И они, эти готовые женщины, всегда с запястьями, очень красивыми запястьями. А мужчины у них всегда медведи.

Она вышла на середину комнаты, убедиться, что вещи стоят, как им положено. Он подкрался сзади, стиснул ручищами, и ткнулся носом в шею у основания. Она стянула с волос тугую резинку, волосы вырвались, рассыпались по его лицу. Он вдыхал их аромат и больше ничего не чувствовал. Только её кожу, усталость, её тепло. Руки. Шея. Грудь. Губы. Волосы.

– Ты вообще представляешь, какие мы взрослые? – Вера села на кровати, натянула одеяло до шеи, зажала его подбородком, а ладони запустила в волосы и взъерошила их изнутри. – Теперь мы живем вдвоем. Мне пока нравится жить вдвоем.

– Пока?

– Ну, потом надо будет мыть посуду, убираться, собирать по квартире твои грязные носки.

– Я торжественно обещаю не разбрасывать по квартире носки.