Совершенно простая история

Ближе к октябрю они выбирали сериал, который будут смотреть. Весной и летом сериалы она ненавидела. Просто ближе к октябрю уже не жаль тратить погоду на сидение дома. Потому что ближе к октябрю погода не так уж и хороша. Ближе к октябрю в городе пахнет трепетом. Трепетом сентиментального расставания с теплом. Ближе к октябрю окна в спальне можно не зашторивать – солнце слишком рано уже не станет будить.

Ближе к октябрю они всегда становились ближе – надо как‑то согреваться, обниматься. Осень – самое счастливое время года для любящих людей. Хочется укутаться в плед, ткнуться холодным носом в теплый родной бок и читать.

– Надо сделать пирог. С яблоками и корицей. Но чтобы не получилась шарлотка. Интересно бывает такой пирог?

Телефон легонько задрожал и на его экране высветился номер.

– Алло.

– Верунь, привет, – звонил одноклассник. Один из немногих, с кем они общались до сих пор и созванивались каждую неделю.

– Привет, Санечка. Как дела?

– Да потихоньку. Вер, у меня тут новости не очень хорошие.

– Что, Саш? – Вера испугалась. По‑настоящему. Так, что сердце застучало в горле.

– Илюха человека сбил. Насмерть. Вроде пьяный был. Я точно не знаю.

– Ничего себе. Когда? У нас в городе?

«Но это лучше. Главное – все наши живы и здоровы», – это она подумала про себя.

– Вчера вечером. Да, около нашего парка. Вер, я хотел тебя попросить, не писать пока.

– Не знаю, Саш. Это же не я решаю. Редактор.

– Я понимаю. Ты же знаешь, что у него дед главный судья области. Может оказаться, что за рулем вообще не он был, а у тебя проблемы будут. Я только из‑за этого переживаю.

– Да ладно. Во‑первых, не думаю, что у них это получится. И потом не 90‑ые годы, максимум он подаст в суд за клевету. Но всех не купишь. Не отмажутся.

– Знаешь, я хочу, чтобы его посадили. Столько он всего уже натворил. Пусть посидел бы и подумал пару лет. Хоть в колонии‑поселении. Но система работает иначе. Поэтому будь там аккуратнее, правдорубка. Ладно, Верунь, еще позвоню.

Он еще что‑то говорил, но у Веры вдруг все поплыло перед глазами. Она присела. Предметы в комнате мигали по очереди, как будто кто‑то включал у них подсветку.

Вера начала осознавать смысл разговора. Еще один мажор насмерть сбил человека, но его, скорее всего, отмажут. Она села за ноутбук, чтобы посмотреть, что по этому поводу написали другие. Она несколько дней не была на работе: сначала болела, потом решила устроиться в новом доме, – поэтому не знала о происшествии. А ведь написать должны были уже все. В их небольшом городе, меньше миллиона жителей, было около 20 информационных агентств. Но поисковый запрос не давал результатов. Она по очереди зашла на все новостные сайты.

Ничего.

Как такое может быть.

Она набрала номер редактора:

– Сергей Сергеич, а ты знаешь, что вчера около западного парка пьяный водитель насмерть сбил человека?

– Здравствуй, Вера.

– Знаешь?

– Знаю.

– А почему на сайте об этом ничего нет? Могу позвонить гайцам, уточнить информацию.

– Не надо, работница золотая.

– Почему? Это важно для наказания, ты же знаешь. Общественный резонанс…

– Вер, ты не знаешь, кто там родственники.

– Да какая разница, человека насмерть сбили. Давай хоть попробуем уточнить.

– Нет, Вер. Ты не понимаешь.

– Я журналист. Я все понимаю. А вот ты странно себя ведешь. Тем более я знаю, кто там родственники. Это мой одноклассник. И что?

– Не разговаривай со мной в таком тоне. Я тебе не мальчик. Пока я здесь главный редактор, я и буду решать, что мы пишем, а что нет.

– Ты понимаешь, что он останется безнаказанным. Он убил человека. А мы не пишем об этом, потому что боимся деда‑судью.

– Вер, успокойся. Мы просто об этом не пишем. Он останется безнаказанным вне зависимости от нас. А мы только проблем наживем. Нет в этом смысла.

Вера бросила трубку, не стала его дослушивать.

Вообще Сергей Сергеич был нормальным мужиком. Таких редко встретишь в провинциальном городе. Почему‑то в маленьких городах мужики в основном пьют. Может, конкуренция меньше и напрягаться лишний раз не за чем. Или правда больше заняться нечем. Хотя не сказать, что мужикам от города нужно много. Была бы работа и зарплата. А остальное: театр – хорошо раз в год, выставка – в два. В приличный общепит заходят чаще. Одни за уловом, другие – с. Сергей Сергеич относился ко второй категории. У него была жена, которая старалась его просвещать и требовала ресторанов. Иногда Лариса привлекала к процессу весь коллектив: под ее напором он ещё мог устоять. Хотя и очень любил. Она была не вернувшийся в профессию журналист. Такие иногда уходят выдохнуть, загибаясь под грузом осознания, и никогда не возвращаются. Сергей Сергеич тоже обещал уйти, но сдержать слово пока не решался. А когда накрывало, он напивался с женой. Вера тоже с ними напивалась. Но только с ними. Она пока опустошалась чаще. Если бы напивалась каждый раз, то дело могло обернуться проблемами. Кстати, в те моменты, когда начальнику срывало душу, ее чаще всего тоже накрывала безысходность. Работали они с одним материалом и чувствовали себя одинаково: живыми червяками в уже мертвом гнилом яблоке. А, как известно, в маленьких городах эта гнилая мякоть воняет сильнее всего. Перебить нечем.

Хотя Вера большой разницы между маленькими и большими городами не видела. За 25 лет она объехала, конечно, не полмира и даже не полстраны (а всю нашу страну можно, кстати, засчитать за полмира?), но побывала много где. Совсем недавно они с Лешей вернулись из Ялты. Ездили на недельку с родителями.

…Кошка гуляла по крыше. Они сидели на крыше напротив. Там был большой ресторан с видом на море. Кошка гуляла, а потом села и насрала в водосточную трубу. И еще официант нахамил. А килограмм бананов стоит 100 рублей. И это в Ялте в конце сентября. Хотя причин, по которым бананы должны стоить дешевле, не было – они же не в Ялте растут.

Первый день отпуска Вере не понравился категорически. А сейчас, когда она сидела на балконе, выходящем в куст, притягивала его и вдыхала аромат незнакомого цветка, такого бледно‑желтого цвета, который бывает только у желтков яиц, купленных в самом городском магазине, и ждала завтрак, ей было хорошо. Было даже счастливо.