Спирас. Книга 1
Они постарались выполнить приветственный поклон, но вышло неубедительное подобие.
Сутулая женщина принялась тереть глаза.
– Ваше превосходительство… такое счастье… – Она шмыгнула носом. – А этот юный господин?..
– Аластер, – как всегда строго обратилась к нему мать, – познакомься. Эти двое – твои бабушка и дедушка. Их имена для тебя не имеют значения.
Аластер постарался припомнить значение слов «бабушка и дедушка». Дома, в княжестве Адамант, он как‑то раз видел парочку таких сморщенных некрасивых людей. Ему тогда объяснили, что они постарели… значение этого термина он также плохо понимал. Возможно, «бабушка, дедушка» и «постарели» – синонимы.
Он уставился на мать, не решаясь переспросить, и та сухо разъяснила:
– Эти двое людей – мои родители. Как я прихожусь тебе матерью, так и женщина, что ты видишь, приходится матерью мне, а дом, в котором ты стоишь, был когда‑то мне отчим.
Аластер понял, что запутался. Как же его матушка могла быть родом вот отсюда? Однако потом он припомнил, что все взрослые жили в Адаманте не с рождения…
– Мы счастливы познакомиться с юным господином, – произнес страшный мужчина, и на темном лице вдруг расцвела неожиданно яркая улыбка.
Половины зубов у него не хватало, поэтому Аластер не выдержал и отступил на шаг назад, спрятался за спасительной широкой юбкой третье‑серого оттенка. Как вести себя со взрослыми Адаманта, он знал, но о чем разговаривать со сморщенными людьми из других княжеств – понятия не имел. Аластер поднял глаза на матушку – хоть бы она подсказала, что делать, но поддержки не нашел.
– Должно быть, вы знаете, для чего я прибыла, – жестко спросила она, обращаясь к родителям.
Мужчина вздохнул. Когда Аластер отшатнулся, его улыбка завяла, на ее место пришла усталая насмешка. Он жестом указал на грязную скамью у стены.
– Прошу, присядьте… ну, как хотите.
– Помните ли вы наш последний разговор? – продолжала тем временем матушка.
Аластеру вдруг захотелось, чтобы улыбка незнакомца вернулась. Она была похожа на что‑то яркое, цветущее. А сейчас он улыбался так сухо, что почему‑то вдруг припомнился темный сад и печальный стрекот одинокого ночного кузнечика – цикады.
– Конечно же, мы не забыли.
Аластер судорожно повторял про себя новые слова, чтобы знать, как обратиться к этим людям, если вдруг потребуется.
Де… Как там сказала матушка?.. Дедушка…
Сморщенный сутулый мужчина потер щетинистую щеку, в его блеклых глазах тоже сверкнула слезинка. Женщина… бабушка… перебирала в руках складки черной юбки и покачивала головой. Аластеру захотелось поскорее уйти отсюда.
– С сегодняшнего дня вам перестанут поставлять годы жизни.
Эти слова матери прозвучали как приговор. Взрослые не могут жить без этих самых лет жизни – Аластер понял это уже давно, примерно с месяц назад. И что же теперь, интересно, случится с бабушкой и дедушкой? Только сейчас он заметил, что помимо запаха сырости в доме присутствовал слегка заметный аромат чего‑то вкусного… так пах свежий хлеб.
– Эстер, мы все понимаем. Уже почти двести лет… Мы так разочаровали вас, так подвели…
Дедушка приобнял бабушку.
– Это наша последняя встреча?
Матушка кивнула.
Дедушка усмехнулся еще более сухо.
– Вот как… Получается, пришло время проститься?
Бабушка распростерла руки, но тут же их опустила.
– До свидания… прощайте, – тихо прошептала она и вдруг добавила, совершенно неуместно: – Эстер! У малыша черные кудри, совсем как у тебя в детстве.
Уже сидя в экипаже, Аластер старался осознать увиденное, понять, что к чему, но в голове все время всплывали распростертые объятия бабушки, к которой он так и не решился подойти.
– Матушка…
Нахмуренные брови и туго стянутые губы показывали, что говорить с ней сейчас нельзя, но он все‑таки рискнул.
– А почему в конце встречи они сказали, что рады со мной познакомиться, я ведь им ничего даже не ответил? И зачем вы привезли меня с ними знакомиться?
Она подняла глаза, и Аластер тут же замолчал – и так уже наговорил столько лишнего!
– Они рады познакомиться с тобой, потому что вы не чужие люди, – ответила матушка неожиданно мягко.
Аластер задумался.
– Как это? Я видел их впервые.
– Как бы тебе объяснить?.. В твоих жилах течет их кровь.
Аластер кивнул, чувствуя ужасное желание заменить свою кровь на что‑нибудь другое. Матушка замолчала. За окном мелькали деревья, луга… Поскорей бы домой!
– Я привезла тебя с ними познакомиться, чтобы порадовать под конец, – пояснила матушка неожиданно.
– Под конец чего? – удивился Аластер.
– Видишь ли, – мать пыталась что‑то объяснить, – этот мир немного сложнее. Тебе еще во многом предстоит разобраться, но кое‑что я хочу, чтобы ты усвоил уже сейчас. Мои родители…
– Бабушка и дедушка?
– Да, верно. Они очень много сделали для меня, а мы с твоим отцом многое делаем для тебя.
Зачем… зачем она все это говорит? Как вести себя в ответ ? Аластера не учили, что нужно отвечать плачущим взрослым.
– Я хочу, чтобы ты запомнил кое‑что на всю оставшуюся жизнь…
Матушка отвернулась к окну и незаметным движением вытерла глаза.
– Хочу, чтобы ты понял… пусть не сейчас, когда‑нибудь потом, когда станешь старше… Заботиться о ком‑то без видимой на то причины, без выгоды для себя, настолько же бессмысленно, сколь и прекрасно.
Аластер действительно ничего не понял, но постарался запомнить формулировку как следует. Слишком уж редко матушка разговаривала с ним настолько охотно, как сейчас. Однако, если говорить честно, больше всего на свете ему хотелось бы забыть увиденное. Забыть улыбку дедушки и раскинутые руки бабушки…
Пять часов спустя их экипаж въехал в золоченые ворота, за которыми простирался совершенно другой мир, мир белокаменного божественного Адаманта.
