Стена плача
Мы стали утешать ее, но уверенность потихоньку покидала и нас.
И вот начался спектакль. Первое, что мы услышали, появившись на сцене, – громовой шепот нашего классного двоечника и шута: «Гляньте, три мушкетерихи с вениками идут!»
И тут мы увидели нашу руководительницу. Она стояла сбоку, в проходе между стульями и окном, и улыбалась – так весело, будто ничего плохого не происходит, напротив, все идет великолепно. Как я сейчас понимаю, ей нелегко давалось самообладание. Наверняка трусила не меньше нас, просто виду не подавала.
Но тогда… ее молчаливая поддержка оказалась как нельзя кстати. Пересиливая смущение и страх, мы продолжали играть наши роли. И зал затих.
Знаете, девочки, есть такая особая тишина, знакомая только тем, кто выступает перед публикой – артистам, музыкантам, спортсменам. Ее чувствуешь всем своим нутром. Она окрыляет, связывает тебя с сотней других людей невидимыми, но прочными узами. Крепче, чем иное слово. Понимаете, о чем я говорю?
Ася поглядела на притихших девчонок.
– Да, понимаем, – точно эхо, отозвалась Диана.
– Ну вот. Это было чудесно. Я до сих пор помню каждое свое движение, каждую фразу, как мне хлопали – очень громко и искренне. А потом, на следующий день, к нам подошли мальчишки. И знаете, что они сказали?
– Что вы классно играли, – подсказала Катюша.
– Да. – Ася улыбнулась. – Ты права. Но не только это. Они через десять минут забыли, что перед ними на сцене девочки из их класса. Мы были настоящими мушкетерами и отлично фехтовали. И они… приглашают нас на дискотеку в ближайшую субботу.
Девчонки весело захохотали.
– Тогда было другое время, – старушечьим тоном произнесла Диана и вздохнула.
– Ерунда, – вдруг возразила Алена. – Все времена одинаковы. Что, наши пацаны не люди?
– Правда, девочки, может, попробовать? – нерешительно проговорила Ира.
Некоторые закивали ей в ответ. Одна Диана продолжала молчать, ногтем отколупывая от скамейки краску.
– Не порти казенное имущество, – попросила ее Ася. – И не заставляй себя уговаривать всем коллективом. Ты ведь уже давно согласна, только…
– Выпендривается! – подсказала Маша, которая должна была танцевать Джульетту.
– Сама ты выпендриваешься. – Диана показала ей кулак. – Ладно, давайте репетировать. Но предупреждаю: если во время моего танца в зале кто‑нибудь вякнет – больше на сцену не выйду!
– Идет, – согласилась Ася.
Она снова поставила музыку, и они с девчонками долго слушали кассету, раз за разом перематывая пленку и возвращаясь к началу. Так пролетело все время, отведенное для занятия.
– Завтра у вас рок‑н‑ролл, – сказала Ася на прощанье, – а послезавтра начнем делать первую сцену. И не забудьте поговорить с родителями насчет костюмов – денег на них нет, шить будете за свой счет.
8
Прошла неделя, за ней другая. Асины героические усилия не пропали даром – ей стало намного легче. Воспоминания о белобрысом утратили волнующую яркость, перестали пугать, поблекли, а вместе с ними ушли тоска и апатия.
Лишь один раз, за ужином, Ася неожиданно для самой себя, спросила нарочито безразличным тоном:
– Сереж, слушай, а у вас в больнице лечатся эти… ну, афганцы?
– Ты имеешь в виду ребят из Чечни? – уточнил Сергей.
– Нет, именно тех, кто воевал в Афганистане.
Он отрицательно покачал головой.
– Нет. Та война была давно, кто мог, давно вылечился. А ты почему спросила?
– Да так просто. – Ася неопределенно пожала плечами. – Газета старая попалась, когда на антресоли лазила, а в ней статья. Я прочла от нечего делать. Жалко их, правда?
– И их, и теперешних тоже. Вся жизнь потом наперекосяк, лечи, не лечи. – Сергей вздохнул и прислушался к доносящимся из детской звукам телевизора. – Вот ты давай, заставляй Степку читать. А то вырастет неучем, провалится в институт, в армию пойдет. Пошлют в горячую точку.
– Не провалится. В крайнем случае можно будет пойти в коммерческий вуз.
Лицо Сергея сделалось замкнутым и суровым.
– Это мы с тобой можем гарантировать сыну платное обучение. – Он резко отодвинул чашку, поднялся из‑за стола, прошелся по кухне взад‑вперед. – А кто‑то не может. И таких много, понимаешь?
– Да. – Ася опустила глаза.
Почему‑то раньше она никогда не задумывалась о том, что есть люди, которые не могут позволить себе не только вкусно питаться и хорошо одеваться, но и помогать своим детям получать образование. А ведь они действительно есть: инвалиды, одинокие женщины, семьи с периферии, где работы или вовсе нет, или за нее платят гроши.
Разговор больше не клеился. Ася собрала со стола посуду и принялась ее мыть, Сергей ушел в комнату читать газету.
Весь этот вечер Ася думала о том, как многим обязана мужу. Он позволил ей быть беззаботной, обеспечивая всем необходимым, предоставил возможность заниматься любимым делом, за которое она, как все бюджетные работники, получает копейки. У нее и у Степки все есть – хорошая квартира, дача, машина, шмотки, мясо с рынка и фрукты. Благодаря Сергею они в состоянии кормить и содержать Нинюсю, помогающую Асе по хозяйству.
Неужели можно не оценить всего этого?
Ей стало совсем спокойно и хорошо. Она счастлива, и всегда так будет. Пока рядом Сергей, он любит ее, заботится и стал той каменной стеной, о которой мечтает любая женщина.
9
Справившись с внутренним разладом, Ася все силы пустила на постановку Прокофьева. В своих мечтах она давно до мелочей продумала многие сцены, теперь оставалось лишь воплотить их в жизнь.
Репетиции шли на одном дыхании, ни Ася, ни увлекшиеся девчонки не замечали времени, готовые трудиться на износ.
К началу октября начерно было готово первое действие. Оценить работу Ася и Кристина решили пригласить Игоря, дабы тот больше не чувствовал себя обиженным.
Он с умным видом просмотрел все сцены до самого конца, но едва раскрыл рот, чтобы высказаться, в зал заглянула пожилая вахтерша, тетя Катя.
– Девочки, к телефону!
– Кого именно? – поинтересовался Игорь, недовольный, что его перебили.
