Стихея. Огненные девы
– Гори в огне, ведьма! Твой прах послужит больше, чем живая плоть. Он может исцелять, в то время как вы, дьявольские отродья, лишь губите людей!
В спектакле таких слов не было, но у Мари все равно возникло чувство, что она их уже слышала.
– Эй, Мари, не пугай меня!
Голос Эллиота ворвался в сознание. Она заморгала и снова очутилась на перроне, утопающем в молочном тумане.
– Черт, если бы я знал, что ты так отреагируешь на поцелуй, – Эллиот запнулся, – все равно бы поцеловал. – Его глаза потемнели. – Что случилось? Ты почти минуту не реагировала ни на что!
– Я… наверное, переутомилась, – прошептала Мари и покачнулась.
Эллиот обнял ее за талию, но она упрямо уперлась в его грудь и покачала головой:
– Нет. Наш поцелуй был ошибкой.
– Так, можешь не продолжать. Это самая банальная фраза из ромкома, – усмехнулся Эллиот и поднял чемодан.
– Ты смотришь мелодрамы?
– Не переводи тему. Я тебя раскусил. Делаешь шаг вперед, а затем два назад. Пойдем уже. И, кстати, с тебя поход в кафе.
– За что?
Эллиот направился в сторону замка, и Мари поспешила за ним. Перед глазами все еще стоял Уильям, и от слов, что с ненавистью срывались с его губ, болело сердце.
– За поцелуй.
– Что?! Я не просила меня целовать, – вспыхнула Мари.
Эллиот хохотнул, но даже не обернулся и больше не попытался к ней притронуться:
– Слышала бы тебя сейчас женская половина университета. Забей, ты просто должна мне ужин.
– Сейчас? – С ним было бесполезно спорить, да и после всего, что произошло за последний час, Мари хотелось лишь спать.
Плечи Эллиота снова затряслись от смеха, но с губ сорвался лишь короткий смешок:
– Нет, поэтесса. Я скажу, когда.
***
За Мари закрылась дверь, и Эллиот остался в коридоре один. Круглые светильники вдоль стен, сверкали в полумраке, точно кошачьи глаза. Притворная улыбка потухла. Маска шутника и ловеласа спала, и Эллиот вздохнул полной грудью.
Какого черта он поцеловал Мари? Она казалась такой запуганной и потерянной, хоть и пыталась сохранять невозмутимость, но за ней прятался страх.
