Сжигая мосты. Развод
– Доедайте и пойдем к соседке. Ральф, дай слово, что не напугаешь ее. Барсик, сиди дома, охраняй его от вторжения мышей.
Ральф недовольно скулит. Подходит к ноге, демонстрируя готовность идти за приключениями. Я позавтракал, а вот от кофе не откажусь. Безусловно, я мог и позвонить Божене, но… Черт, я хочу ее увидеть. Не помню, чтобы так прикипал к человеку без особой причины. Не за поступки, ум или красоту, а просто так – следуя велению сердца и интуиции.
– Ральф, не лаять. А то лишу ужина, – шепчу тихонько, поднимаясь по ступенькам добротного деревянного крыльца.
Я полностью обновил его в прошлом году, когда хозяева были живы и здоровы… Плющ успел обвить столбы и разрастись между решетками, создавая ауру прохлады.
– Тук‑тук, соседка, доброе утро, – произношу тихонько.
Пахнет малиной. Вчера мы купили четыре ящика. Прохожу в кухню, обнаруживая стоящие на огне кастрюли для варенья. Банки, прикрытые чистым клетчатым полотенцем, высятся неподалеку.
– Ральф, может, соседка наша в огород вышла? – шепчу, поворачивая голову к озадаченному псу.
А потом слышу шорохи, доносящиеся из дальней комнаты – обычно там ночевали внуки стариков, когда приезжали погостить.
– Черт… Кошмар какой‑то, – стонет Божена.
Заглядываю в комнату и открываю рот от неожиданности – она крутится перед зеркалом в кружевном, красном белье. Ну и сиськи, мама дорогая… Там хорошая четверочка, не меньше! А попка какая… Упругая, выпуклая. Боже, как же укусить ее хочется… А потом зализать. Вытираю рот, потому что у меня текут слюни. Натурально текут, не поверите! Нет, нельзя пялиться на женщину исподтишка, нехорошо это…
– Божена, доброе утро! Прости, что я без приглашения. Мы зашли с Ральфом. Познакомиться… Вернее, я хотел вас познакомить, чтобы ты не боялась и…
Идиот какой, ужас просто! Двух слов связать не могу! Встряхнись, Миша! У тебя два высших образования, кандидатская по эффективности рынков экспортируемых товаров, ты прочитал всего Достоевского и знаешь наизусть много стихов Блока…
– Миша, войдите, пожалуйста, – зовет Божена.
Вхожу и тотчас отворачиваюсь – она по‑прежнему в нижнем белье. Ральф скулит и хочет подойти, но не решается, ожидая моей команды.
– Господи, он меня не съест? Миша, не зажмуривайтесь. Вы же медработник, я хотела, чтобы вы посмотрели на… фронт работы.
Восхитительное тело… Женственное, пропорциональное, не тощее… Тело, созданное для ласк и любви. Для бессонных ночей, нежности и поцелуев… Я обязательно почитаю ей стихи, но не сейчас… У меня стоит, как у подростка в пубертатном периоде. Хорошо, что штаны свободные. Мозги в кашу превращаются от возбуждения, язык еле ворочается.
– Божена, ты прекрасна.
– Нет, я не на комплименты напрашиваюсь. Вот, – сжимает она бедро. – И вот, – делает то же самое со складкой на животе. – Этот кошмарный целлюлит можно убрать? Я читала, что есть аппараты для вакуумного массажа. Может, добавим к ручному?
– Конечно. Ко мне как раз на днях должен приехать такой аппарат из Швейцарии.
– Отлично.
– Угостишь кофе? Кстати, Ральф можешь подойти и понюхать нашу симпатичную соседку. Никогда не лай на нее и не обижай.
– Какой он красивый и большой. А где Барсик?
– Дома. Утром он принес последнюю мышь из бани. К двум часам дня спа‑салон будет готов к приему пациента. То есть тебя… Приходи.
– В два? – улыбается она, а я невольно скольжу взглядом по ее полупрозрачному кружевному лифчику. И сглатываю слюни…
– У тебя нет дел или…
– Варенье я почти сварила. Приготовлю обед и…
– Моя рыба все еще ждет своего часа в холодильнике. После массажа пообедаем у меня. Вино стынет в кувшине. Ты как?
– Согласна. Мне до чертиков интересно, как живет одинокий мужчина в горном поселке? Чем он занимается, что делает?
– Договорились. Тогда я вернусь на кухню?
– Кофе, помню. Сейчас оденусь и сварю.
Можешь не одеваться, крошка, ты восхитительна… Вздыхаю грустно, давлю в себе похоть и сажусь за кухонный стол.
Глава 12.
Михаил.
– Скажите, как я? Ничего или…
Молоденькая маникюрша игриво поднимает взгляд и певуче протягивает:
– Еще как… Можем встретиться вечером. Я до восьми работаю.
– Нет уж… У меня своя звездочка есть.
Все‑таки поперся на маникюр. Смотрел на свои руки и обрастал комплексами. Как я прикоснусь к Божене такими руками – натруженными, грубыми?
– Вам бы подстричься и с бородой что‑то сделать, – не унимается маникюрша.
– Знаю. Записался уже.
