Там, где растает мой след

Отношения между ними наладились, когда Наташка замуж вышла. Разъехавшись с мамой, дочь начала скучать по ней. И советы ее, нравоучения не раздражали, а заставляли задуматься, посмотреть на проблему с иной стороны. А еще оказалось, что мама не вмешивается в конфликты дочери с братом, подругами, педагогами, ухажерами (Наташка умудрялась в них вступать регулярно и ждала, что родительница примет ее сторону) не потому, что ей наплевать, она дает дочери возможность разобраться самой. Но, надо отметить, Наталья с возрастом вообще стала к людям терпимее. А особенно к родным. Спасибо за это ее мужу, брату Мурата Саиду. Он был в Наташку с детства влюблен. Она же его не замечала, считала страшненьким, к тому же маменькиным сынком. И замуж за азербайджанца выходить не желала категорически. Грезила о европейцах. Мечтала жить не по традициям давно умерших предков, а современно, ярко, свободно. Видела себя продвинутой, эмансипированной, деловой женщиной, равной партнершей своему мужу, а не хранительницей домашнего очага. Уж нет давно их, очагов этих пресловутых, везде центральное отопление и газовые плиты! Не остынут, не погаснут, если вовремя по счетам заплатить. А мужикам кавказским все хранительниц подавай, хозяюшек, наседок. Таких, как их мамы…

Нашла‑таки себе немца. Замуж не вышла за него, а съехалась, в лучших современных традициях. Ладно, в Москве жили, а не в Германии, оттуда так легко не убежишь. А Наташка именно убегала от гражданского своего супруга с одним чемоданом. Остальное у нее отобрали. Все подарки и даже то, что покупали в складчину. Хотела равного партнерства? Изволь скинуться на коммуналку, мебель, технику. Ручками посуду мыть не хочешь? Бери посудомойку. И бери на свои, потому что ты не справляешься с обязанностью – на мне еженедельная уборка, и я оплачиваю клининг. Справедливо? Объективно да. И каждый цивилизованный человек со мной согласится.

Устав от обвинений в дремучести, ругани из‑за ерунды, подсчетов каждой копейки и ревности в духе мавра, к коим муж как истинный ариец относился с плохо скрытым пренебрежением, Наташка и сбежала. А через полгода вышла замуж за Саида. Сейчас у них двое деток.

Мама тоже нашла себе пару. Десять лет вдовствовала, но как‑то познакомилась в гостинице, где работала администратором, с командированным из Минска. Понравились друг другу, стали перезваниваться. А через два месяца мама к белорусу в гости поехала, да так и осталась у него жить. В прошлом году они узаконили свои отношения.

И только Филипп оставался одиноким, что его нисколько не огорчало. Поскольку его девочки благодаря своим мужьям (а мама еще и работе, без которой она начинала хандрить) были финансово обеспечены, все деньги он тратил на себя. Естественно, подарки им делались грандиозные, особенно щедро он одаривал племянников, но это была капля в море его доходов.

Фил, не бахвалясь, мог назвать себя хорошо обеспеченным человеком. Богатым – нет. Но он и не стремился к сверхдоходам. Все необходимое у него есть, а к барству он не привык. Жилье имеется, которое и удобно, и красиво – его идеальная квартира, деньги на комфортное существование тоже, путешествует он по работе, но, если вздумает отправиться в кругосветку, снимет проценты по вкладу и поедет. Фил много во что инвестировал свои денежки, но и по старинке их хранил в швейцарском банке, на счете, открытом на подставное лицо. В финансовых махинациях Филипп Петров разбирался как никто. Как‑никак с этого начинал свой трудовой путь…

И из‑за этого чуть не остался инвалидом!

Фил после институтов помыкался немного, устраиваясь то туда, то сюда. Нигде не приживался. То ему не нравились условия, то его, выскочку, изживали, то неправильная организация труда доводила до белого каления, и всегда мало платили. Нет опыта, что хочешь? Наберись его сначала, потом требуй прибавки.

И все же Филу повезло, к себе в инвестиционную компанию его позвал университетский приятель. Сам он благодаря папиным связям уже занимал должность начальника, а башковитого сокурсника взял аналитиком. Оказалось, не его одного пристроил, еще парня по кличке Гудди, сокращенно от Гудини. Тот не доучился в МГУ, но в команде КВН играл и после отчисления. Весельчак выступал как фокусник на различных праздниках, но семья была этим недовольна, и все требовала от парня найти нормальную работу. Пришлось устроиться в компанию, чтобы наследства богатого деда не лишили.

С Гудди Фил и начал свой бизнес. Поработав на дядю, оба поняли, это не дело. Они чужие денежки приумножают, процент с этого получает компания, а им достаются одни объедки с барских столов.

– Ты, Пасли, самый башковитый в нашей шарашке, но выше начальника отдела не поднимешься! – сокрушался Гудди. – Я же на должности менеджера в креативном отделе буду прозябать до конца дней своих. Никто нам не даст расправить крылья.

– К чему ты клонишь?

– Давай свое что‑нибудь замутим!

– Давай. Что?

– Ты у нас башка, придумывай.

– Я бы продолжил заниматься инвестициями. Сейчас такое время, когда, рискнув, можно сорвать большой куш. Но крупные компании, типа нашей, осторожничают.

– Чтобы не потерять деньги клиентов и не прогореть на выплатах страховки пострадавшим.

– А если наплевать на это?

– Было бы здорово, но… Это противозаконно! Так ведь?

– Ага, – беспечно подтвердил Фил. – Но если нашими клиентами будут те люди, которые захотят приумножить незаконно добытые денежки? Никто из них, потеряв их, в суд не сунется.

– С бандитами связываться – себе дороже!

– Нет, ты не понял. Мы откроем компанию, где будем помогать людям вкладывать средства на законных основаниях, но предлагать ВИП‑клиентам допуслуги. Предупреждать о рисках, но сулить бешеные дивиденды, которые облагаться налогом не будут, а выводить мы их станем через кипрские офшоры.

– А мы станем? Я просто ничего в этом не понимаю.

– Как и те богатые буратины, что согласятся на эти допуслуги. Мало кто в наше время разбирается в криптовалюте.

– В чем?

– О биткоинах слышал?

– Не‑е‑ет, – растерянно протянул Гудди.

– Они сейчас стоят копейки, но вырастут в десятки, а то и сотни раз. Нужно время. Если клиенту не терпится, мы отдадим ему даже не копейки – гроши. Потому что курс упал (якобы), и нужно было ждать. Что останется клиенту? Довольствоваться малым. В суд он, как участник незаконных финансовых операций, не пойдет.

– Да, он придет к нам в офис с ружьем и всех перестреляет.

– Не в кого будет стрелять. Мы съедем. Точнее, вы: ты, глава компании, и работники офиса. А я все это время вообще в другом месте сидеть буду.

– И сколько мы сможем заработать?

– Миллионы долларов. Но для того, чтобы все замутить, нужно где‑то найти хотя бы лям деревянных.

– Это нужно ждать, когда дед мой преставится, а он намерен всех нас пережить.

– Давай Дохлю в долю возьмем, – предложил Фил.

Дохлей их университетского кореша прозвали за невероятную худобу.