Тьма. Выжить любой ценой

Я с грустью перевела взгляд на небольшое зеркало, стоящее рядом со мной. Свет в глазах потух, и теперь это были два бездонных колодца тоски, волосы грязными паклями покачивались от неосознанной дрожи моего тела. А розовые щечки стали впалыми и бледными, как у мертвеца, от веснушек и след простыл. Я больше походила на современного Каспера, запертого в материальном теле.

Я посмотрела в окно. Пустой проспект, заброшенные здания, в некоторых были разбиты окна, вероятно их уже обчистили. На парковках соседних домов было несколько автомобилей, в которых возможно, кто‑то жил. Устрашающая глухая тишина от когда‑то шумного города. Ни звука мотора автомобилей, ни пения птиц я не слышала уже очень давно.

Возможно, я перестала слышать их еще до появления тьмы.

Боль усиливалась и становилась практически невыносимой, нужно было с этим что‑то делать. Судорожно я стала рыскать в квартире в поисках хоть какого‑то обезболивающего, но по всей видимости я уже употребила все средства, что у меня были. Я вспомнила, что возле моего дома была небольшая аптека, и вероятно какие‑то лекарства там остались. И несмотря на то, что днем выбираться на улицу было опасно и даже глупо, выбора у меня не оставалось, боль нарастала с каждой секундой.

– Проклятье… – прошептала я.

Затем надела черное худи, накинула капюшон и направилась к ближайшей аптеке. За пределами квартиры было тихо, слишком тихо. Это наводило жуть до дрожи в теле, но идти было необходимо. Подъезд был полностью заброшен уже несколько недель, я была тут одна. Кто‑то из соседей уехал в поисках спасения, а те, что были слабее духом – закончили свое существование. Некоторые выпрыгнули из окон, кто‑то отравился или пустил пулю в висок. И теперь их гниющие трупы, разодранные животными, валялись прямо под окнами многоэтажки.

Иногда я думала о том, чтобы последовать их примеру.

В моем доме было пятнадцать этажей, я жила на четырнадцатом и спускаться мне было достаточно долго. С каждым шагом с каждой ступенькой я чувствовала, как меня мутит все больше и больше. Когда я оказалась на улице свежий воздух резко бросился в нос, наполняя мои легкие кислородом. Стало еще поганее и тошнота усилилась, голова же казалось вот‑вот разлетится на мелкие части.

Уже ничего не соображая, я по инерции дошла до аптеки. Стекло входной двери было выбито и аптека само собой вскрыта. Потерев глаза, я прошла внутрь и стала активно искать хоть что‑то от безумной боли в моей голове. Наконец выпал блистер каких‑то иностранных лекарств, которые помогали от любого вида боли. Я выдавила сразу две таблетки, чтобы наверняка и проглотила их. Затем взяла бутылку воды, завалявшиеся в углу и стала жадно запивать горький препарат.

Оставалось только ждать.

Не знаю сколько прошло времени, но я успела задремать, сидя в углу помещения. Голова полностью прошла и от этого мне стало даже как‑то веселее. Стоило взять с собой побольше разных лекарств, прежде чем возвращаться домой. Я стала собирать препараты в небольшой пакет, когда в помещении раздался глухой звук. Я замерла, пытаясь понять, откуда он донесся. Осторожно осмотрелась по сторонам, но в поле моей видимости было все чисто.

Может показалось?

Звук повторился, и теперь я четко знала откуда он шел. Это было складское помещение за моей спиной. Туда вела неприметная дверь, которую не сразу заметила. Стоило прямо сейчас бросить все и вернуться домой, пока я не нарвалась на неприятности. Все инстинкты говорили мне, что стоило убегать прочь из этой аптеки, но что‑то внутри подсказывало, что опасности нет. Словно я должна была зайти в эту дверь, будто за ней было что‑то для меня важное. В конце концов, ругая себя за свою же глупость, я неспешно открыла дверь и вошла на склад.

Свет от открытой двери проник в помещение, и я смогла разглядеть пожилого мужчину, сидящего у дальней стены. Еще пару мгновений глаза привыкали к темноте и вот я уже смогла более четко увидеть очертания человека у стены. Я узнала его – это был мой сосед. Раньше я часто видела его на вечернем променаде. Он гулял со своим белым пушистым котом. Я еще удивлялась тому, что его кот был словно маленькая послушная собачка. Сам дед был довольно старым, ему было вроде девяносто или чуть больше, и я даже не знала, что он смог выжить после заражения.

Он издал странный звук, похожий на кряхтение. Я помотала головой и аккуратно подошла к нему, присела рядом. Мужчина еле дышал, а половина его лица была неестественно опущена вниз, глаза полностью пустыми.

Сколько же он тут провел времени?

– Я могу Вам чем‑то помочь? – спросила я полушепотом.

Он улыбнулся одной частью лица, стало жутко.

– Вряд ли, – грустно произнес он, но затем его глаза немного ожили и засияли, – я уже не смогу восстановиться.

Голос был странным, словно заедало старую пленку на магнитофоне.

– Я тебя знаю, мы живем вместе в одном доме. Жили… до заражения, – он продолжил говорить, хотя ему это явно давалось с трудом, – ты одна тут?

– Да, – кивнула я, – искала таблетки от головной боли и уснула.

Он понимающе улыбнулся.

– Я тоже пришел за лекарствами, мне стало плохо, и я подумал, что это сердечный приступ. Когда нашел таблетки мне уже было совсем худо, а сейчас я и вовсе не чувствую своего тела.

– Давно Вы тут?

– Пару дней, думаю. – сказал он, и с каждым словом его силы слабели, – А может и меньше, время уже перестало иметь значение. Так ведь?

Я горько усмехнулась.

– Я пережил войну, голод, травлю и всех своих близких людей. – продолжил мужчина, – Но этот вирус стал для меня финалом.

– Не стоит говорить так, – я ощущала, как ком появился в моем горле, я схватила мужчину за руку, тяня за собой, – пойдемте, я провожу Вас домой.

– Дочка, – он устало облокотился обратно на стену, – ты не сможешь мне помочь. Тебе нужно уходить поскорее, бежать из этого города. Этот вирус не щадит никого, так наша планета наказывает нас за жестокость.

Я села рядом и тоже облокотилась на стену.

– Так если вирус беспощаден, куда бежать? – обреченно сказала я, – И есть ли смысл?

Некоторое время мы провели в тишине. И я даже подумала, что оно остановилось и теперь можно было передохнуть. Какая глупость – мир стал почти пустым и от цивилизации остались только воспоминания, но суеты и суматохи стало больше. Уже так давно на улице стало тихо, словно за моим окном и не было никогда жизни. Иногда просыпаясь по утрам, мне казалось, что я просто оглохла, пока не начинала говорить с собой. А тут был настоящий, живой человек, с которым я была почти незнакома, но могла поделиться своими тревогами и страхами.

Мне было это просто необходимо.