Топор богомола

К тому моменту как Жук‑носорог просыпается, его жена как раз собирается выходить из дома.

– Извини, я оставила твой завтрак на столе, приятного аппетита! – кричит она ему, открывая дверь и в спешке выбегая на улицу. – Я совсем забыла, что утром у нас совещание.

– Приятного аппетита, – повторяет он, наклоняясь над раковиной и умываясь. Затем справляет нужду, моет руки и направляется в гостиную. Бросает взгляд на настенные часы. Семь тридцать утра.

В доме всегда спокойнее, когда его жена отсутствует. Дело не в том, что она ему не нравилась или у них были сложности в общении – ничего подобного. За годы их брака Жук‑носорог стал любить ее только сильнее – это он мог утверждать с уверенностью, – но было правдой и то, что ему всегда было непросто соответствовать ее настроению. Это было все равно что стараться не наступить на хвост тигру, только хвост его жены был невидимым и стелился по полу по всему дому – и он никогда не знал, когда может об него споткнуться.

Телевизор включен. Утренние новости, затем погода – молодая женщина стоит перед картой и рассказывает прогноз на неделю для региона Канто.

– Она похожа на твою маму, ты так не думаешь? – говорит Жук‑носорог.

Его сын Кацуми уже сидел за обеденным столом, когда он вошел, и жевал тост. У него нос правильной формы и внимательные черные глаза, мгновенно притягивающие взгляд собеседника. Он еще учится в старшей школе [1], но уже выглядит как взрослый. Даже оставив в стороне свою родительскую предвзятость, Жук‑носорог видит в нем притягательное сочетание силы и хрупкости. Мальчик пошел в мать.

– Похожа на маму? Нет, она совсем не похожа на маму. Ей же где‑то около двадцати.

– Еще через двадцать лет она будет похожа на твою маму.

– Это все равно что сказать… – Кацуми показывает пальцем на стоящую на столе чайную чашку от современного заграничного бренда посуды, – что через тысячу лет эта чашка будет считаться классическим образцом старинной керамики.

– По‑твоему, это плохо? Старинная керамика ценится гораздо выше, чем обычная чайная чашка. Как бы то ни было, мы же с тобой не о керамике разговариваем. Говорю тебе, девушка из прогноза погоды похожа на твою маму.

– Пап, ты ужасно упрямый.

– Я? Упрямый?

– Ну да. Это так, и никак иначе! Стоит тебе так решить, как это превращается для тебя в абсолютную истину. В аксиому.

– Вот как…

– Как в тот раз, когда мы шли вместе по улице, и там была толпа людей перед зданием, и вдали было слышно пожарную сирену. Ты сразу сказал не допускающим возражений тоном: «А, ну ясно, в этом здании пожар».

– Да, я это помню.

– Но выяснилось, что там просто была распродажа и люди стояли в очереди.

За день до того случая Жук‑носорог узнал от такого же, как он, профессионала, что преступная группа собирается совершить поджог, так что он держал эту информацию в голове, когда предположил, что в здании случился пожар. Но он не мог рассказать своему сыну ничего из этого. И он действительно тогда ошибся.

– Так вот что это было…

– Или, когда к нам не приехала девушка‑курьер из службы доставки, ты сказал: «Ну конечно, у нее, должно быть, нет водительских прав, и ее поймали». Ты был совершенно уверен, что именно так и было.

– Тогда в новостях как раз показывали подобный сюжет. О курьере без водительских прав.

– Вот именно об этом я и говорю, пап. Ты все время складываешь два разрозненных фрагмента информации и тут же делаешь вывод. Все время пытаешься доказать, что все друг с другом связано. Даже если одно к другому не имеет никакого отношения. Так что когда ты произносишь: «О, ну ясно…» или «Ага, я понял…», я знаю, что нужно начинать сомневаться.

Это заявление застигает Жука‑носорога врасплох, поскольку сам он не имеет об этом никакого определенного мнения, – но он все равно не отступает. Лишь отвечает расплывчато:

– Ну, может быть, что‑то в этом есть…

Но Кацуми, кажется, уже его не слушает. Он вновь уставился в телевизор.

– У тебя действительно роман на стороне? – бормочет он себе под нос.

Жук‑носорог едва не падает со стула. По всему телу у него пробегает нервная дрожь.

– Что ты такое говоришь?!

Ошеломленный, он произносит эти слова гораздо громче, чем собирался.

– А?.. Я имею в виду девушку из прогноза погоды. Недавно в онлайн‑новостях мелькало, что у нее любовная интрижка с продюсером ее шоу. Он изменяет с ней своей жене.

– А… ты ее имел в виду.

– Что ты хочешь этим сказать? Конечно, я имел в виду ее. О ком еще я мог бы говорить?

– Ну да. Ни о ком. – Затем Жуку‑носорогу приходит в голову, что его слова могут быть неверно истолкованы, и он добавляет: – У меня нет никаких романов на стороне. – Но это звучит еще более подозрительно.

– Да, в красивых женщинах есть что‑то зловещее, – неожиданно произносит Кацуми. Он опирается локтем на стол, подпирает подбородок кулаком и не отрываясь смотрит в экран телевизора, отчего создается ощущение, будто он разговаривает сам с собой. Но Жук‑носорог просто не может оставить его слова без ответа.

– Зловещее? Что ты имеешь в виду?

– Мужчины беспомощны перед красивыми женщинами.

– Это какая‑то слишком глубокая житейская мудрость для старшеклассника.

– Но я узнал ее именно в школе.

– Правда? И на каком предмете вам об этом рассказывали?

Кацуми как будто вдруг вспоминает, что он разговаривает со своим отцом, и резко выпрямляется.

– А, нет, это было не на уроке. У нас есть учительница, которая ушла в декретный отпуск, и ее заменяет другая девушка, очень красивая. Месяц уже.

– «Красивая» – это субъективная характеристика.

[1] В Японии обучение в школе длится 12 лет. Сыну Жука‑носорога должно быть около 20 лет, но в этом возрасте он все еще может заканчивать последний год старшей школы.