Улица в бесконечность

Ученые – удивительные люди. Ради интереса познания они могут без всякого сожаления отодвинуть на второй план бытия эфемерные жизненные блага и принять ограничения, как монах аскезу. Возможно, по этой причине Даниил еще не приобрел своей второй половинки, хотя на красивых однокурсниц в период учёбы и засматривался. За изыскания он взялся энергично и вскоре набрал некоторый материал. При этом его постоянно не отпускала мысль, что он что‑то не доделывает. И в один из моментов озарений он понял, что надо измерять не только пространственное положение, но и ответную электромагнитную реакцию молекул на воздействие. «Эврика!» – он не закричал, но незамедлительно отправился к профессору Самарину Егору Яковлевичу.

– Так‑так! Любопытно. Все правильно. Согласен! – слышались одобрительные реплики заведующего кафедрой, внимавшего доводам аспиранта.

– Нужен высокочувствительный датчик, способный улавливать электромагнитные импульсы с молекулярного субстрата.

– Попробуем решить эту проблему. Об Аксеновой Алене Даниловне что‑то слышал? – поинтересовался шеф.

– Да. Она исследует регенеративные возможности мозга. Читал ее работы.

– В настоящее время она получила новое диагностическое устройство. В нем используется материал, полученный в особых условиях. В детали его производства я не посвящен, а с ней поговорю. Возможно, она поможет.

Не минуло и недели, как договоренность была достигнута. К назначенному времени Тимаков прибыл на аудиенцию к Аксеновой и присел на один из стульев в холле перед ее кабинетом. Мимо медленно, осторожно, словно боязливо периодически прохаживались больные с повязками на голове. Отдельных пациентов доставляли на креслах, какие используют инвалиды. Тех, кому был прописан постельный режим, транспортировали на каталках.

Алена Даниловна появилась без опозданий. Тимаков тут же резво по‑военному встал.

– Вы ко мне? – поинтересовалась Аксенова.

– Да. Самарин Егор Яковлевич с вами договаривался…

– Да, помню. Был такой разговор. Ну, чем смогу, постараюсь помочь. Проходите.

В авторитетных профессорских кабинетах Тимаков всегда чувствовал себя примерно так, как штангист легковес рядом с супертяжем, однако робости не испытывал и всегда четко и уверенно выкладывал свои аргументы.

Аксенова приложила миниатюрную магнитную «таблетку» к светящемуся глазку, замок щелкнул, сигнализируя о возможности свободного прохода внутрь. В рабочем пространстве заведующей отделением была стандартная мебельная обстановка. На столе в окружении пластмассового стакана для карандашей слева, ежедневника справа и фонендоскопа позади по‑хозяйски устроился добротный ноутбук. «Самая последняя модель», – подумал Даниил, оценив габариты изделия. Но внимание его привлек не компьютер, а шлем, расположенный рядом на тумбе.

– Никогда таких приспособлений не видел! – не скрывая удивления, произнес начинающий ученый. – Для снятия биоэлектрической активности мозга?

– Да. Но это уже морально устаревшая разработка. Давайте перейдем к вашему вопросу. Какая помощь требуется от меня?

– Мы намереваемся исследовать эхо реакцию культуры дезоксирибонуклеиновой кислоты в ответ на электромагнитное воздействие. Однако у нас нет датчиков, которые могли бы фиксировать этот импульс и сделать его развертку. Явление обнаружено чисто случайно, а аппаратуры для его исследования нет.

– Я вас огорчу. Созданием подобных приборов наш университет не занимается. Это сфера деятельности физико‑технического института, – ответила Аксенова.

Видя, как разочарование сизым облачком обволакивает личину молодого аспиранта, Аксенова не смогла сдержать улыбки и как мать, которая успокаивает ребенка добавила: – Я вас направлю к одному человеку. Он поможет вам сделать такой прибор.

В глазах изыскателя снова блеснули лучики солнца. Аксенова взяла листок бумаги, написала на нем фамилию, имя, отчество и телефон.

– Этот человек вам поможет, – сказала она, вручив послание. – Всего доброго! Извините, но у меня много неотложных дел.

Уже на улице Даниил прочел: «Иванников Аркадий Фомич», далее контактный телефон с семью цифрами.

 

10. События военной поры (3)

 

Первой военной зимой деревенька Криница таилась в снегах, холмах и подлесках, как беззащитная пугливая куропатка, которая могла рассчитывать только на свои данные природой инстинкты и ее Величество везение. Остались в хатах, а у кого были сожжены, в сараях, подсобках и банных срубах одни женщины с детьми да старики. С вечера до первых проблесков нового дня в селении не замечалось ни одного даже робкого оконного огонька. На новый год Полина подарила своим доченькам по леденцу. В эту ночь в деревне также не было движения, стояла неколебимая тишина, царственно, открыто и вдохновенно светилось только небо с узорами мерцающих на морозе звезд. Дети знали, где мама прячет горсточку своих сладких сокровищ, но, понимая, что они предназначались для больших праздников, ни разу не нарушили запрет. Страх, поселившийся в душах людей, усиливался, когда в село наведывались немцы. Местные жители старались исчезнуть с поля зрения также в те моменты, когда по ночам в дома стучались неизвестные люди, и было неясно партизаны это или провокаторы и бандиты. В январе Полине с детьми снова пришлось переселиться в землянку, так как в деревне гитлеровцы временно разместили раненых, которых поэтапно эвакуировали дальше в тыл. На этот раз веселья на лицах захватчиков не было, как минувшим летом. Они были угрюмы и обозлены.

Алёна любила, когда мама спрашивала о том, что ей приснилось. Обессилившая от постоянного недоедания семья Данилы не выходила из своего убежища в тот зимний день почти до полудня. Ночная метель замела вход и для стороннего глаза были заметны только кустарники, бугорки огородов и неподалеку серые деревенские срубы. На то, что на возвышении под настом бьются живые человеческие сердечки, могла указать только торчащая вверх из снега, едва заметная свернутая трубой жестянка.

– Мама, а мне сегодня звездочки приснились! – шепотом произнесла Алёна, не дожидаясь, когда мать спросит о ее ночных путешествиях.

– Какие звездочки?

– Такие, как на картинках в букваре.

– Кремлевские? – мать тоже чуть слышно.

– Папа говорил, что такие в Москве на макушках домов, как на елке в Новый год.

– И все?

– Потом серебристые шарики приснились, они в небе летали. А еще, – Алёна прижала губы к маминому уху, – когда звездочки ярко засветились, немцы испугались и убежали.

По деревне бродил осторожный, как лазутчик, слух, что гитлеровцы были разбиты на подступах к столице и отброшены на запад. «Может быть, и до детей известие дошло, – предположила Полина. – От них ведь ничего не утаишь».

– Больше ночного кино не было?