В объятиях страха

Выбираться через центральный вход в больницу было так же опасно. Я решила попытать счастья в одной из палат в конце коридора. Проскользнув мимо поста медсестры, которая раскатисто храпела и, слава богу, не проснулась ни от скрипа двери, ни от звука моих шагов, я прошла в самый конец коридора. Наугад открыла дверь одной из палат, что выходили на противоположную сторону от моей, и заглянула внутрь. Пусто. Я осторожно выдохнула, скользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Подойдя к окну, я сначала встала сбоку и с опаской выглянула наружу. Ничего не видно. Кажется, окно выходило в палисадник. Я надавила на ручку, крутанула ее в сторону и дернула створку. На меня тут же пахнуло сыростью и запахом опавшей листвы.

Слава богу, здание больницы было старым и будто вросшим в землю, поэтому окна здесь тоже располагались низко. Спрыгнуть с подоконника было проще простого, однако даже такие действия причиняли адскую боль. Крик я сдержала, до крови прикусив губу. Потерпи, милая, потерпи.

Куда идти в незнакомом городе, я не знала, но смутно помнила, что утром, когда мы приехали, то проезжали и эту больницу, и автостанцию. Кажется, они располагались недалеко друг от друга. По крайней мере, если я оказалась в той самой больнице.

Выскользнув из тени кустов, росших у больницы и служивших забором, я посмотрела вдоль улицы. Ни людей, ни машин. Лишь одинокий фонарь едва освещал пятачок асфальта поблизости. Я взглянула на часы: почти три утра. Нужно найти автостанцию и узнать, во сколько отправляются первые автобусы.

Свернув от больницы налево, я заметила вывеску магазина «Матрешки», которую приметила еще утром, в машине. Значит, я правильно сориентировалась, выбрав это направление.

Вскоре показалось крошечное здание автовокзала, примыкавшее к заправке, а за ними – вокзал железнодорожный. На электричке было бы лучше, ведь я могла выйти на любой станции, и он не смог бы меня быстро найти. Я поспешила к вокзалу, но тут же остановилась. Во‑первых, в такой час там наверняка пусто, а значит, я привлеку внимание дежурного или уборщика, и меня наверняка запомнят. Во‑вторых, первую электричку придется ждать несколько часов, которых у меня не было.

С тоской я взглянула на автовокзал и заметила одинокий автобус. Неужели есть ночные рейсы? Подойдя поближе, на табличке я заметила расписание. Ближайший автобус отходил через полтора часа и шел на Москву. Через час после него был еще один рейс и тоже на Москву. Больше автобусов не было до семи с половиной утра. Я не могла ждать так долго. Он сказал медсестре, что придет в шесть, и вряд ли он опоздает. И хоть та грозилась не пустить его до девяти, мне с трудом верилось, что у нее что‑то выйдет. А значит, уехать мне нужно было до шести. Потом мои шансы скрыться растают.

Значит, в Москву? Как же мне не хотелось возвращаться в этот проклятый город. Я знала, что он подумает: она слишком глупа и беспомощна, чтобы уехать далеко от родного города, она будет искать помощи у знакомых, как делала когда‑то, она побежит зализывать раны в то место, которое считает безопасным. Именно так он будет рассуждать и первым делом бросится искать меня там. А значит, мне нужно уехать как можно дальше.

Может, поймать попутку? Это было опасно, да и машин на ночной трассе пока не наблюдалось. В этом крошечном городишке будто все вымерли. Только вон водитель рейсового автобуса кемарит прямо за баранкой. Первых пассажиров еще не было видно.

Я обошла здание автовокзала и вздрогнула, когда ночь огласил рык заводящегося мотора. В дальней части автозаправки оживал и кряхтел старенький пазик. Не успев подумать, что я делаю, я бросилась к нему:

– Подождите! – заколотила я в закрытую дверь.

– Чего тебе? – раздался грубый голос водителя, приоткрывшего окно.

– Куда идет этот автобус?

– За кудыкину гору! Не видишь, что ли, служебный, рабочих вожу.

Только сейчас я заметила на двери пазика приклеенный лист бумаги с надписью «Служебный».

– А тебе куда надо‑то? Я до Смоленска еду.

– Мне как раз туда и надо, – задыхаясь от боли и страха, тут же соврала я.

– Могу подкинуть, – смилостивился водитель и наконец открыл дверь.

Я забралась внутрь.

– Вперед садись, – грубо сказал он. – По дороге гастарбайтеров заберем, сейчас набьется по самую крышу.

Я с опаской поглядела на шофера, но все же села вперед, как он просил. Когда я разместилась на сидении, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, водитель вдруг зажег лампочку. Я зажмурилась. Заплывший глаз кольнуло острой болью.

Водитель присвистнул, а я с удивлением поняла, что шофер – женщина. Просто голос у нее был такой прокуренный и низкий, что, не видя лица, легко было принять ее за мужчину.

Женщина с любопытством осмотрела меня и наконец тронула пазик с места.

Уехать на автобусе, которого не было в расписании автовокзала, было наилучшим вариантом. Он сначала будет искать меня в Москве. Он наверняка подумает, что я уехала на одном из первых двух автобусов. Он, конечно, пройдет и в здание железнодорожного вокзала, узнает, не видел ли кто меня и не покупала ли я билет. Меня вдруг прошиб холодный пот.

– А касса автовокзала во сколько открывается?

– Ни во сколько, – тут же отозвалась женщина.

– Как это?

– Нет давно кассы. Стоят автоматы, в них и покупают билеты. А если сломаны, что бывает чаще всего, то прямо у шофера.

Я облегченно выдохнула. Значит, он не сможет узнать у кассира, на какой автобус я взяла билет. Проверит сначала первые два маршрута. Третьим, кажется, был автобус на Вязьму, потом – на Смоленск. Значит, в Смоленске я не останусь надолго. После неудачных поисков в Москве там он тоже будет искать. Хорошо, что эта женщина отвезет меня туда. Хорошо, что не в Москву.

Водитель сунула сигарету в зубы и вдруг спросила:

– Кто это тебя так разукрасил?

Я вздрогнула.

– Никто… Сама упала.

– Ага, сама, – грубо хмыкнула женщина. – Знаем, падали.

Больше она ничего не говорила, а я, завесив изуродованный глаз волосами, прислонилась головой к окну и стала вспоминать, как оказалась в этом городке.

 

Глава 2

 

– Зачем мы едем туда? – осторожно спросила я.

– Не твоего ума дела.