В сердце Бостона. Демоны внутри нас
Пышная копна безумно вьющихся темных волос загораживает свет от лампы, и я вижу только ее радостную ослепительную улыбку. Она стала еще красивее. Еще прекраснее, чем в свои пятнадцать. Хотя три года назад я считал, что красивее быть уже просто невозможно. Тогда я и представить не мог, как она расцветет.
Она так повзрослела…
Я улыбаюсь как дурак.
– Ты рад меня видеть? – Ее улыбка растягивает веснушки на смуглых щеках.
– Безумно, Конфетка[1].
Кендалл обрамляет мое лицо своими ладонями и склоняется, чтобы поцеловать меня в нос.
– Что здесь происходит? – с лестницы раздается встревоженный голос Скайлар.
А я и забыл, где нахожусь. Секунду назад казалось, что за гранью реальности.
Теперь чувствую затылком злобный взгляд своей девушки и… О черт!
Только сейчас понимаю, какую картину она видит перед глазами: почти полночь, я стою в полурасстегнутой рубашке, у меня на руках молодая красивая девица, длинные ноги которой обвивают мой зад, а руки – удерживают мое же лицо. Я откровенно лапаю ее – не Скайлар, а «незнакомую» девицу, и она, та самая девица, целует меня. Девица, о которой я ни разу в жизни не рассказывал Скайлар. Может, только упоминал, но она вряд ли придала значение какому‑то имени.
Черт возьми! Да просто не довелось посвятить Скайлар в подробности. Смысл?
Видимо, он был.
Черт‑черт‑черт!
Кендалл спрыгивает с моих рук и, не стягивая с лица широкой улыбки, подходит к озлобленной и растерянной Скайлар. Протягивает ей руку и выдает простое:
– Привет, я Кендалл.
Черт возьми…
Этот день станет лучше, только если я провалюсь прямо в пекло.
[1] Здесь: Конфетка (в переводе на английский «Candy: [Кенди]») – как специальное искажение имени Кендалл на Кенди.
