В сумраке дракон невидим

Цветы. Какая редкость здесь цветы. Мирабель смотрела на них и разве что не гладила нежные лепестки. В этом царстве снега и льда круглый год господствовали два цвета: белый и черный. Лето приходило ненадолго и как‑то не всерьез, солнце лишь сильнее слепило глаза, отражаясь от нетающих граней сползающих в океан ледников. И лишь ненадолго там, далеко, у самой кромки берега, земля освобождалась от снега и льда, и на ней появлялась трава. Настоящая, реальная трава, а не буйные искусственные тропики оранжереи. И еще реже, не каждый год, среди этой травы распускались цветы. Но сейчас август, разгар зимы для этого полушария. Здесь метели, и вьюги, и жестокие холода, цветов сейчас быть не может, они если и распускаются, то где‑то там, много севернее. Откуда же вы, маленькие, выросшие на большой земле под реальным солнцем, обласканные свежим ветром и густыми утренними туманами? И он, вот он нарушил запреты и набрал их, и все это ради нее.

– Ну и чего молчим? Чего ждем? – опять заскрипел Колдун.

– Ну, что тебе сказать, – неуверенно произнесла Мирабель, – мы просто друзья.

 

– Это ты так хочешь думать. Может, мне его все‑таки уничтожить? Нет человека – нет проблемы.

 

– Не вздумай, Колдун, я тебе этого никогда не прощу.

– Не думал я, что все так запущенно.

– Он мой друг.

– Допустим, моя королева, но законы гласят…

– Да знаю я наши законы.

 

Внезапно взвыл сигнал тревоги. Мирабель и Искандер бросились бежать, по пути закинув цветы в ближайшую нишу, подальше от людских глаз. Через десять минут они оба уже были в воздухе. Искандер чуть впереди – ведущий, Мирабель чуть сзади – ведомый. «Красивая пара, – в очередной раз отметил Колдун, – что на земле, что в воздухе».

 

– Колдун, ты не мог бы объяснить, что происходит, куда мы так мчимся?

– Беда, девочка, опять большая беда.

– Ты меня пугаешь. Так что там?

– А что пугать? Этой цивилизации пришло время умереть. Должен с сожалением констатировать, что наша миссия здесь бесполезна. Люди перешли все мыслимые и немыслимые запреты. Сначала Ленинград, затем Дрезден, теперь Япония… Земля сама расправится с нарушителями священного табу.

– Ты имеешь в виду: «Воины сражаются с воинами. Убийство остальных – преступление. Оно карается Законом»?

– Именно… Мы вернемся на Землю, на пустую от всех этих бесполезных человечков Землю, позже, когда она освободится от хлама… Ты вернешься как королева.

– Мне казалось, что наша задача – сохранить жизнь здесь, на Земле.

– Мне тоже так казалось.

– Что они сделали сейчас?

– Ты всегда была умной, девочка… Они в очередной раз стерли с лица Земли пару городов. Японских городов, Хиросиму и Нагасаки.

– Еще скажи, что…

– Скажу. Именно ей, атомной бомбой.

– Зачем?

– Зачем? Ты не поверишь, девочка, лишь для того, чтобы показать налогоплательщикам, что их деньги потрачены не зря…

– А нас туда зачем?

– Оценить масштаб преступления. Да, и, соответственно, кое‑что замерить, зафиксировать, отработать. А еще – чтобы набраться ощущений, соответствующих. Чтобы понимали, с кем и с чем вам придется иметь дело ближайшие годы… Да, вот еще, девочка, Искандера близко к эпицентру не пускай. Ему это опасно.

– Только что, мне помнится, ты жаждал его уничтожить.

– Он посягает на честь наследницы Империи, моей повелительницы, но если сама наследница не против…

– Я против. Еще одно подобное заявление, и я убью тебя, Колдун.

– Не дотянешься, глупышка.

 

Глава 6. Тренинги

 

– Я вот тут принесла почту, – сказала в четверг Ирма Кальмановна, самый почтенный и серьезный работник лаборатории. – Ой, опять, – она с досадой прихлопнула рот рукой и… начала приседать.

Изумлению Александра не было предела.

– Ирма Кальмановна, и вы туда же? – чуть не вскричал он.

– Куда туда? Все нормально.

– Что нормально? Весь мир сошел с ума. Всю неделю все либо несут всякую ересь, либо как сумасшедшие приседают.

– А что? Ничего. Это хорошо, значит, честно отрабатывают свой долг.

– Какой долг?

– Да это игра такая по правилам, правда очень своеобразным. Зато интересно. Это еще что. Мы тут с подружкой на прогулку ходили. Спрашиваю ее: «Ты с сумасшедшими гулять не стесняешься?» – «Да нет», – отвечает она. Мы идем, гуляем и болтаем, и мне время от времени приходится приседать, ну, когда правило нарушаю. Что интересно, гаишники к этому относятся совершенно спокойно, как к чему‑то само собой разумеющемуся… Ну представьте, идут две солидные, представительные женщины, конечно еще не старые, но все‑таки. И вдруг одна ни с того ни с сего прямо посередине улицы начинает приседать. А все считают, что так и надо… Две мои знакомые шли по Невскому и периодически приседали. И ничего, представляете, ничего. Никого это не удивляет… Один парнишка умудрился приседать на лыжах на горном склоне. По его словам, это вызвало некий интерес… А когда мы начали приседать в маршрутке – нам аплодировали пассажиры… Когда после занятия люди вышли на улицу и шли группами по две стороны Большого проспекта к метро, время от времени то в одной, то в другой группе кто‑то начинал приседать. Все это сопровождалось хохотом. До чего же забавно смотрелось…

– Да с чем связаны эти приседания?

– Так вы не в курсе? Элементарное правило: не употреблять последнюю букву алфавита в обозначении себя. Мне казалось, это несложно, а на самом деле… А вот мне еще дама рассказывала. Это просто песня. Передаю дословно: «Приходим мы домой, а там наш, как всегда уже принявший, лежит. Ну мы с ним разговариваем и время от времени приседаем. А наутро он проснулся и говорит: „Слушай, что это было? Мне почудилось или я впрямь до белой горячки допился?“» Тьфу, опять… – После этого последовали пять приседаний.