В сумраке дракон невидим
– Стоять, бояться, – грозно рявкнул Александр, в очередной раз наткнувшись на кучку своих подчиненных, веселящихся в коридоре. – Я вас раскусил, и сейчас каждый объяснит мне свое дурацкое поведение, или я вас завтра всех уволю.
– Так что тут странного? – спросила Вероника.
– Что странного? Ты вламываешься ко мне черт знает с чем.
– Эх, Александр, видели бы вы – то есть ты или все‑таки вы? – глаза девчушки‑фармацевта, когда она в пятнадцатый раз за вечер объясняла нашим диким мужикам, какие прокладки лучше и почему. Ты‑то попал только на вторую часть представления, а первая разыгрывалась в аптеке, а там так часто работают молоденькие девочки.
– Ага, и видел бы ты, как мы у метро «Автово» пытались всучить кому‑нибудь из девиц эти злосчастные прокладки, – добавил Ларион. – Некоторые меня вообще за сексуального маньяка приняли, а кое‑кто решил, что это рекламная акция. А это просто задание такое. Между прочим, у китайцев для избавления от комплексов есть такой тренинг. Человек в людном месте должен спеть песню, да так, чтобы все слышали. И ведь поют. Залезают на тумбы и поют. Без слуха, без голоса. А мы пока только…
– И долго ты будешь мыкать?
– До завтрашнего утра. Как обзову себя одной буквой – пять приседаний. Два раза обозвал – десять. Думаешь, не достало? Достало. Еще как. И ноги, между прочим, болят. Вот ты попробуй. Мы тоже поначалу думали, что это просто.
– А Алена? Этот ее подхалимаж.
– Это не подхалимаж. Просто мне надо было объясниться в любви окружающим. Мне казалось, что ты мне друг, а ты – «подхалимаж», – поджав губы, надулась Алена.
– Ну извини, не привык я к таким заявлениям. А со Стасом‑то что?
– У него гаже всех. У него персональное задание за излишнюю болтливость. Это обет молчания, – объяснила Вероника.
– Нельзя проронить ни слова, а достающее начальство одним взглядом посылать в нужном направлении, – добавила Алена.
– Ну, не сильно я и доставал. А «мы женимся»?
– А это из серии «разыграй ближнего, и чтоб тебе поверили». Это тоже непросто. Может, пойдем главного разыграем? – весело подмигнув, предложил Ларион. – А машина – тоже задание. Надо было пойти в самый престижный магазин, прицениться к самой дорогой вещи, а потом найти нелепый предлог и от нее отказаться. Вот и все.
– И где вам столь чудные задания дают?
– Так это просто тренинг. Мы ж тебя звали. Ты сам отказался. А это прикольно. Особенно в наше дурацкое время.
– И Ирму Кальмановну совратили?
– А что, она там еще из молоденьких. Там такие древние старички и старушки танцуют, – сказала Алена. – Да и что ты зудишь? Мы задание выполняем и вроде как работаем. Или у тебя претензии появились?
– Я просто целую неделю себя в центре дурдома ощущаю.
– Классический случай. Это все потому, что ты зависим от окружения. А это неправильно. С этим надо бороться. Не должно быть сил, способных вывести тебя из равновесия. Тем более дурдом вокруг тебя веселый, поднимающий настроение. Влияет – так веселись.
– И еще у тебя заниженная самооценка.
– И еще ты не веришь в лучшее. И еще…
– Хватит, хватит, довольно.
Разобравшись в сложившейся ситуации и успокоившись, что не все так страшно, как поначалу казалось, Александр вернулся к работе.
Глава 7. Война и жизнь
Когда Александр после очередного затянувшегося совещания вошел в свой кабинет, все его сотрудники были уже в сборе. Они расположились, как обычно, вокруг стола с уже наполненными чашками и время от времени поглядывали на небольшой тортик, разрезанный на множество маленьких кусочков. Шоколадный тортик по тем временам был редким и желанным лакомством. «Не едят, меня ждут», – с удовлетворением отметил руководитель. Кофейные перерывы, или чайные семинары – кому как хочется, по утрам Александр ввел совсем недавно. Раньше подобная традиция существовала в научных центрах России, там, где результат зависел от кооперации усилий коллектива сотрудников. Но потом вмешались чиновники, мелкие начальнички всех уровней, которые любят запрещать все, что недоступно их пониманию. «Какие обсуждения статей за чашкой чая? А как же пожарная безопасность? Только официальные собрания в специально отведенных для этого помещениях с протоколом, резолюцией и под контролем парторга. А то развели тут неформальное общение. Полное безобразие!» На самом деле эти кофейные семинары оказались очень удобны для обмена информацией, обсуждения спорных научных вопросов и мелких насущных дел. Пока Александр снимал пальто, за столом увлеченно спорили.
– Ну не скажите, – звучным баритоном вещал Ларион, – имя значит очень многое. И еще оно должно соответствовать времени.
– Это как?
– А вот так. Возьмем имя Мирослав. Дивное древнее имя. Оно было, безусловно, замечательным, когда не было отчеств. А сейчас? У меня есть друг – Евгений Мирославович. Вы попробуйте сами, выговорите… А его понесло работать с первоклашками. Он очень быстро разрешил отрокам называть себя «дядя Женя», наслушавшись такого, как Миросралович, Малосралович, Мимо… ну и так далее.
Вероника, рассмеявшись, чуть не расплескала чашку кофе, которую держала в руках. Остальные ее поддержали.
– А я знаю Нину Горилловну, – добавила Алена. – Естественно, это в детской интерпретации.
– Что празднуем? – поинтересовался Александр, ведь не каждый день тортики на столах появляются.
– У Ирмы Кальмановны родился внук, – сообщила Алена, – мы ее поздравляем.
– Присоединяюсь! – произнес Александр, отметив про себя не слишком веселое выражение лица виновницы торжества, и спросил: – Дома все нормально?
– Все по‑прежнему, – ответила та и грустно улыбнулась.
Александр понял, что жизнь Ирмы Кальмановны легче не стала. Помимо старушки‑матери неунывающая Ирма ухаживала за братом‑инвалидом, а еще водила в школу, на занятия и просто на прогулки двух внучек. А вот теперь появился внук, и опять, скорее всего, без отца. Дочка уйдет в затяжной декрет на жалкие копейки, а бабушке придется как‑то выкручиваться. Удивительно, но эта хрупкая женщина справлялась со всей этой непосильной ношей и при этом умудрялась оставаться оптимистичным жизнерадостным человеком. Только она да Всевышний знали, чего ей это стоило. Ее все любили и жалели. Окружающие, осведомленные о тяжелом финансовом положении семьи, помогали кто чем мог.
