В сумраке дракон невидим

От таких заявлений становится не по себе. Получается, что на поверхности Луны существуют многокилометровые структуры, способные менять форму и размеры? Это как? Представим, что утром стены, ну, скажем, Петропавловской крепости или Московского Кремля вдруг стали раздвигаться и расти в высоту, в полдень они возвращаются к нормальным размерам, а вечером опять растут. Однако лунные масштабы меняющихся объектов значительно больше. На Земле это свойственно океаническим приливам, когда вода, разливаясь, покрывает громадные территории. Однако Луна вроде бы твердая, разливаться вроде бы нечему, да и приливов там быть не должно. А плавающие горы, каковыми по сути должны бы являться стены кратера, – это уж точно полный абсурд. Да при этом еще и изменение формы! В кошмарном сне такое не приснится.

Пусть Пиккеринг неправ, пусть, ну может же чертовщина почудиться даже астроному? Однако почему же она чудится и другим? С подобными заявлениями выступили также Виртз и Барнард. Они утверждают, что схожим непостоянством страдает еще один лунный кратер – Линне. Наблюдалось, как он менял размер от четырехсот метров в диаметре аж до одиннадцати километров! Причем иногда он умудряется это делать омерзительно быстро. Во время затмения 11 апреля 1903 года, при входе в полутень, диаметр кратера начал увеличиваться сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Он, словно кошачий зрачок, расширялся при уменьшении поступающего на глаз светового потока. С начальной величины 5,2 километра диаметр кратера возрос до 8,7 километра, причем наибольшей величины он достиг незадолго до середины затмения. Если учесть, что затмение происходит за считаные минуты, – это впечатляет. Получается, что стенки разбегаются приблизительно со скоростью напуганного зайца или велосипедиста. Возможно, даже со скоростью неторопливой машины. И в затмение 16 октября 1902 года кратер вел себя так же, хоть и наблюдал это безобразие другой астроном. И вообще, каждый раз от восхода до полудня диаметр кратера медленно меняется, как и у Мессиров. Это не просто странно, а даже страшно. Но все трое наблюдателей подтверждают этот чудовищный бред.

 

Внезапно в коридоре раздался раскат гомерического смеха. Александр чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он не стерпел и вывалился из кабинета:

– Ну и кто тут ржет, как табун диких лошадей? Кстати, Ларион, ты мне нужен. – Александр повернулся, чтобы уйти.

– Да погоди ты, послушай, – притормозила его Алена.

– Дело в том, что мы решили жениться, – произнес Ларион.

– «Мы»? – переспросил недоуменно руководитель. – Это как?

– Ну не цепляйся к словам. Мы – это ваш покорный слуга.

– Слуга и покорный? Это что‑то новенькое. Ну‑ну, продолжай, – странное вступление заинтриговало.

– И вот решили мы к свадьбе машину купить. «Ниссан‑Кашкай» называется. Приходим в салон и лицезреем такую картину. Одна знакомая мадама приценивается к кабриолету. А мадама эта торгует в ларьке, ну и выглядит соответственно. Ну там макияж дешевенький, на голове – воронье гнездо, к стоматологу очередь еще не подошла… Все по полной. И вот она пытается купить кабриолет. Да, для поддержки она сына с собой прихватила. Ну, сынок тоже не ахти какой новый русский – в линялых джинсах и растянутом почти до колен свитере. Служащий в салоне отнесся к этой парочке как‑то с недоверием, так она хозяина затребовала, заставила его все рассказать про машину. В салоне машины они с сыном посидели, за баранку подержались. А напоследок она так небрежно бросает: «Все хорошо, только цвет машины неправильный. Он не будет сочетаться с моим норковым манто». И, глядя на ошеломленное лицо хозяина салона, добавляет: «Ну не могу же я к вам сюда в норковом манто прийти, у вас же здесь пылища» – и проводит своим заскорузлым пальцем с облезшим лаком на обкусанных ногтях по глянцевой поверхности капота. А сын ее так увлекся, что ей еле‑еле удалось его из салона увести. Хозяин салона не скоро это представление забудет.

– Твое косноязычие сегодня потрясает: «мы, Николай Второй», – проворчал Александр и двинулся к себе. – Так уж будь любезен, загляни ко мне, пока ты не женился и не купил «Ниссан».

– С тебя пять, – сказала Лариону Вероника.

– За что?

– «Не могу же я…»

– И с тебя пять.

– Ой, ну сколько можно.

Заходя в кабинет, начальник краем глаза увидел, как коллеги дружно стали приседать под нескрываемое веселье Алены.

«Дурдом какой‑то, честное слово – дурдом», – ворчал Александр, когда перед ним возник Ларион.

– Ну и что ты думаешь по данному поводу?

– По поводу чего?

– Ну, работы, конечно. Эти пляски детсадовцев‑переростков меня мало интересуют. Я имею в виду кратер Эймарт – или как он читается – диаметром сорок километров, чья поверхность с восходом солнца светится начиная с подошвы внутреннего склона северного вала.

– Возможно, на Луне есть вещество, способное к самосвечению, поскольку вроде как обнаружено изменение спектральных свойств, свидетельствующее о люминесценции.

– Вроде как кем?

– История пока умалчивает, первоисточник ищем. И вроде какая‑то сейсмическая активность все же существует, если это можно так назвать.

– Вроде как или существует?

– Ну, время от времени отдельные вулканы, по‑видимому, что‑то выплевывают. А может, не вулканы, а гейзеры или разломы, или что там еще газы испускает. Например, в кратерах Хелл и Франклин есть трещины, которые изменяют свой вид. Это даже заставляло ученых предположить развитие в них растительных процессов. Причем то, что выплевывается, скорее всего, газообразное. Эти выбросы, расползаясь, целые кратеры закрывают. А может, кометное вещество на Луну выпало. Дальше – в зависимости от температуры поверхности. Если ночь на дворе, то есть тень, то есть холодно до минус 170–190 градусов по Цельсию, то вещество может осесть на поверхность – вот тебе и пятна, и полосы; потом это все легко испаряется от солнечного тепла – получаем дымку, помутнения, подобие атмосферы.

– Кратеры конкретные?

– Да, вполне конкретные. Например, Такует. Его диаметр не маленький, около шести километров. Направляет наблюдатель телескоп на него, а кратера‑то и нет. Должен быть виден кратер нормальный, полный тени, а на его месте – светлое пятно. А через несколько дней появляется кратер, довольный произведенным эффектом, окруженный сиянием, которое, правда, постепенно исчезает.

– Какие планы?

– Думаю в химии покопаться, чтобы понять, что же там извергается и светится, я, тьфу ты, леший, вроде уже кое‑что нащупал.

– При чем здесь леший?

– А вот при чем.