Вакцина от безумия

– Собственно, поддержанием равновесного состояния эта организация и занимается, причем, в планетарном масштабе. Человечество, видишь ли, имеет скверную привычку время от времени прогуливаться по краю пропасти. И то, что оно до сих пор не свалилось в бездну, – во многом заслуга «Эквилибриума».

Он взял паузу, чтобы дать своей спутнице, неофиту в истории Древнего мира, время переварить услышанное. Ничего себе начало, подумала та, пытаясь привести мысли в порядок.

– Да ты рассказывай, рассказывай, – энергично выдохнув, подстегнула она Артема.

– История эта давняя… – издалека начал тот. – На пике расцвета Римской империи, во времена императора Траяна, сформировалось тайное общество, состоявшее из достойных мужей глубокой учености, которые уже тогда осознали, насколько безрассудны люди в своем непомерном эгоизме и алчности, насколько велика их тяга к истреблению себе подобных. Мудрость и опыт подсказали им, что, если оставить все, как есть, то род человеческий рано или поздно неизбежно придет к самоуничтожению. Человечество, рассудили они, подобно неразумному ребенку: если его вовремя не одергивать и не наставлять на путь истинный, то до взрослого состояния дитя просто не доживет. Смирившись с невозможностью изменить сущность человеческой природы, мудрецы поставили целью хотя бы не дать свершиться непоправимому. Так возникло подобие ордена… За прошедшие века небольшое тайное общество переросло в мощную надгосударственную структуру с огромным интеллектуальным и финансовым потенциалом. «Эквилибриум» стал силой, способной влиять на ход мировых процессов. Речь идет о предотвращении назревающих и максимально безболезненном разрешении уже возникших конфликтов, чреватых глобальными последствиями…

Почему бы и нет? – слушая его, рассуждала про себя Таисия. Масоны, вон, тоже не первое столетие существуют и воду мутят.

– Что‑то вроде всемирного МЧС? – предположила она вслух.

– В общем и целом, да, – согласился Артем.

– Допустим, все обстоит так, как ты говоришь. Моя‑то роль тут в чем? – без обиняков поинтересовалась Тая.

Артем пожал плечами.

– В чем конкретно, не скажу. Не знаю. Но, полагаю, очень скоро все выяснится, – честно ответил он и, дабы разрядить скопившееся напряжение, то ли в шутку, то ли всерьез, прибавил: – В одном не сомневаюсь: у каждого в жизни есть миссия…

– Значит, все‑таки миссия, – негромко произнесла Тая, отвечая своим мыслям. – Не зря говорят, все тайное рано или поздно становится явным.

– О чем ты? – недоуменно поднял брови Артем.

– Ну, я не уверена… – пробормотала она неуверенно, но все же собралась и вкратце поведала о том, что наговорила ей прабабка перед смертью, закончив словами: – Предполагаю, что это каким‑то непостижимым образом связано с тем, о чем ты сейчас говорил.

– Правильно предполагаешь. – подтвердил Артем. – Агриппина твоя была Носительницей Ключа, и, уходя из жизни, передала тебе то, что являлось смыслом ее существования, – свое высшее предназначение. И с тех пор Носительница Ключа – ты.

– Но никакого ключа… – начала было Тая.

– Ключ в данном случае – лишь фигура речи, – мягко перебил ее Артем. – Ты сама и есть ключ к чему‑то – пока, правда, не знаю, к чему. Прабабка твоя, умирая, переложила на твои плечи бремя, которое сама не в силах была больше нести… Только не спрашивай, пожалуйста, почему она избрала для этого тебя, а не твою маму или бабушку? Возможно, не сочла ни одну из них достойной, – Он пожал плечами. – Как мне объяснили, Носительница Ключа вольна в выборе преемницы. Единственное обязательное условие – наличие кровной связи между ними.

Слушая его, Тая оставалась невозмутимой, на удивление даже для самой себя. Артема это, похоже, всерьез напрягало. Вероятно, он готовился к всплеску непонимания, к тому, что немедленно и безоговорочно будет причислен ею к рангу неизлечимых безумцев, но она всего‑то поинтересовалась:

– А какова твоя ноша?

– Я – Страж Носительницы Ключа.

– И откуда тебе это стало известно? – недоверчиво сузила глаза она.

– От отца.

– Тоже перед смертью рассказал?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Артем. – Полтора года назад, когда он умер, я был в Египте. Так уж вышло, что о его смерти я узнал только через неделю после похорон.

– Но как же тогда… – ошарашенно воззрилась на него Тая.

– Да очень просто. Как только я вернулся в Россию, мне на городской телефон позвонил человек. Представился нотариусом. Сказал, так, мол, и так: поскольку отец ваш Леонид Сергеевич Бергалев скоропостижно скончался пятого сентября сего года, то я‑де обязан исполнить последнюю волю покойного, а посему нам необходимо встретиться. Встретились. В итоге у меня на руках оказался запечатанный конверт. В нем небольшое, на две странички, адресованное мне послание… – Артем досадливо крякнул и выразительно прищелкнул пальцами. – Тебе бы самой прочесть, да у меня его при себе, как ты понимаешь, нет. Хотя…

Лицо его озарилось пришедшей только что на ум мыслью. Он схватил свой смартфон, лежавший на столе, и принялся в нем что‑то выискивать.

– Погоди‑погоди… Мы ж – дети века гаджетов… Привыкли снимать что надо и не надо… – бубнил он себе под нос, просматривая фотки в галерее. – Есть. На, читай.

И протянул ей телефон. На экране отобразился рукописный текст – ровный, красивый почерк человека, привыкшего писать от руки. Старая школа, подумалось Тае, теперь так уже не могут. «Здравствуй, сын, – прочла она. – Нелепо как‑то жизнь прошла. Карьеру сделал, а в личном все наперекосяк пошло. Говорят – извини уж старика за цинизм! – пусть жены приходят и уходят, главное, чтобы дети оставались. Так, у меня и с этим неладно. Ближе вас с Саввой у меня никого нет, но вы оба страшно далеки от меня. Он, сам знаешь, где. Ты хоть и рядом вроде, а пятнадцать лет не виделись и даже не разговаривали. Почему – второй вопрос. Я с себя вины не снимаю, да что проку? Какой смысл теперь виноватых искать? Поздно. Как сложилось, так и сложилось. Однако оставим лирику лирикам. Прежде – дело. И дело такое, в сравнении с которым наши с тобой разногласия ничто – можно сказать, буря в капле.