Вам не понять – вы же офицер
Зам тоже как‑то инструкторский запал убавил, сквозь Гармонина глядя бубнит, что пока место убийства не отыщем, да элементы выстрела не найдем, да все стволы в дивизии не проверим, то версию никакую конкретную и не выдвинешь, и не проверишь. Не говоря уже о том, что обо всех передвижениях следователей по гарнизону в поисках места убийства как командование, так, наверное, и убийца знать будут.
Гармонин начинает лязгать портфельными замками. Вытаскивает бумажку какую‑то и говорит, что у него список подозреваемых есть.
Тетрадный листок. Мятый. Еще влажный, со слегка расплывшимся текстом. Текст – перечисленные в столбик имена, клички, фамилии двадцати семи человек. Перед фамилиями даты, а после фамилий, через черточку надписи: «– шп.1‑10 р.» или «–сп.0,5‑20 р.».
– Эта шпаргалка, – Гармонин поясняет, – в бумажнике убитого лежала рядом с комсомольским билетом, деньгами и правами водительскими, которые пока подсыхают у экспертов.
Авиацию, когда в Киевском округе работал, доводилось обслуживать разнообразную, а потому сокращения «шп.» и «сп.» мне понятны. Объясняю Заму и остальным:
– Это список должников, Владислав Андреевич! Кому, когда и сколько спирта или «шпаги»[1]Парнеев толкнул и сколько за них ему должны. Не зря Шеф Денисова взял! Первую ревизию назначим по линии службы горючего!
– Ну да, Стёпа… Денисов тебе хоть завтра принесет акт или справку об отсутствии в этой дивизии недостачи спирта и прочих ядовитых жидкостей. И хрен ты это проверишь!
– Когда Денисову людей покажем, которым Парнеев это горючее в количестве десяти‑пятнадцати литров в неделю поставлял, а до того с чьим‑то участием хранил да еще разливал по поллитровкам, то есть приводил в товарный вид, чтобы продавать, то никакие акты от уважаемого Юрия Карловича нам нужны не будут. И смотрите, Владислав Андреевич, даты всего лишь сентябрь‑октябрь охватывают. В эти месяцы праздников никаких нет. Никита, глянь в календарике, эти даты на выходные выпадают, когда бойцов в увольнение отпускают?
– Это дни рождения. Что еще солдат может среди недели праздновать? – подключился к обсуждению списка Чалдонов. – И если перемножить, то получается, что за два месяца ему эти двадцать семь бойцов задолжали что‑то около четырехсот рублей. За год при таких оборотах около двух с половиной тысяч набегает! Это половина стоимости самых дешевых «Жигулей» или хороший мотоцикл с коляской. В этих краях и за меньшие деньги убивают.
– Много денег рядом с запиской нашлось? – спрашивает Гармонина Зам.
– Примерно половина моей зарплаты.
– Точнее!
– Сто сорок рублей купюрами от рублевых до четвертных.
– Ты, Федотыч, конечно, убедительно выручку за алкогольную продукцию рассчитал, но явно не из корысти нашего клиента убили, – размышляет вслух Владислав Андреевич.
Тут из‑за спин уважаемых коллег, нависших над списком, раздается жалостливый голос Садикова:
– Товарищи, а вы ужинать‑то думаете? Или в прокуратуре это не принято? В дальней авиации своевременный прием пищи обязателен, ибо, как заявляют представители летного состава, лучше иметь, пардон, большую ж*пу, чем маленькую язву. Техническая столовая работает круглосуточно. Давайте провожу вас? Прокурор‑то ваш с Командующим отужинал, а потом их на одной из гостевых квартир разместили.
Что он мелет, этот Садиков? Кто тут на ночь глядя еще по столовым шакалить будет, когда есть у нас в портфеле пяток бутербродов арканских да четыре пузыря водки, не выпитых в честь отложенного отпуска?.. Достаю их из портфеля. Выставляю на ближайшую тумбочку, только водку не всю, а для начала две бутылки.
– Ну и ладненько, Виталий, – говорит Уточкин. – Раз Шефа нашего увезли, ты принеси‑ка нам из столового чего‑то в дополнение к Стёпиной водке и бутербродам. На том сегодня и закончим.
Виталик убегает исполнять указание, а Гармонин эдак с упреком произносит:
– При Садикове о водочке не надо! Он не заложит, просто пить ему вредно. Он не обижается даже, когда ему не наливают, но если выпьет и подведет, то переживает очень. Раньше спортом занимался и чемпионом Арканской области по боксу среди юношей в легком весе был. И сейчас в своем весе за полк, дивизию и армию бьется, когда надо. Кружок боксерский для гарнизонных детей в доме офицеров ведет. Только пить не может. Из‑за этого с женой недавно развелся. Как запьет, так не видать от него работы никакой недели полторы‑две. А так человек бесценный. Протоколы пишет содержательные. И главное, он тут всю службу – после военного училища. Лет семь уже, и всю дивизию знает. Кто где служит, с кем живет и пьет, что охраняет и что имеет.
Минут через двадцать возвращается Виталик с коробочкой.
Вилки, ложки, стаканы, истекающая соком миска винегрета, накрытая другой миской, тарелка с отбивными, тоже накрытая другой тарелкой, хлеба буханка, по пачке сахара и чая. Захлопотал, расставил, нарезал хлеб. Спросил, у кого видели кипятильник, и побежал заваривать чай.
– Что и следовало ожидать – Шеф представительствует, а мы тут разгребать и огребать готовимся, – говорит Уточкин. – Степан! Откупоривай свои пузыри. Гармонин! Руки‑то помыл после трупа?
– Ага!
– Тогда разливай первую сразу на пять стаканов поровну! Оба тоста сегодня мои. Никому не встревать! Первый: «Да не постигнет нас печальная участь младшего сержанта Парнеева. За наше здоровье!»
Едва успели закусить, звучит второй тост:
– За наш счастливый случай, коллеги! Он нам нынче ох как необходим!
В добытой Виталиком трехлитровой банке закипает вода для чая. Стенки банки покрываются первым, еще прозрачным рыжим налетом.
– Садиков, что это за химические опыты? – спрашивает Зам.
– Вода в гарнизоне из артезианской скважины, но кругом болота, и железа в воде раз в тридцать больше нормы. Железоуловители на водокачке не справляются. Для приготовления пищи воду машинами возят, а моются этой.
Гармонин многозначительно вздыхает: мол, теперь видите, куда меня Шеф загнал?
Присутствующие безмолвствуют. Вид воды расстраивает явно больше, чем нераскрытое убийство.
Водка в кровь всасывается, но разговор не клеится. Глаза кое у кого слипаются. Присутствие Зама – начальника и явного авторитета – тоже сковывает.
Байки о делах давно минувших дней что‑то не звучат. Зам никаких распоряжений не получал и тоже не в своей тарелке.
Вновь заговорил. Сомнениями делится.
[1] «Шпага» (из авиационного сленга) – спиртоводяная смесь, содержащая до 50 % технического этилового спирта, используемая в авиационной технике, как правило, для охлаждения электронного оборудования. У моряков подобная жидкость именуется «шило», в авиации противовоздушной обороны, где долго основными самолетами были МИГи – «МАССАНДРА» (Микоян Артём Славный Сын Армянского Народа Дарит Радость Авиаторам). И то и другое – предмет систематического разворовывания летным и инженерно‑техническим составом.
