Верни мои крылья
Своим личиком смазливым, почти не тронутым косметикой, своим взглядом невинным с веером ресниц. Своими губами пухлыми, так крышесносно округляющимися от удивления. Всколыхнула всё чёрное в душе. С момента, как появилась в випке. С момента, как стала оправдываться. С момента, как сопротивляться начала. С момента, как сбежала. Дура! Думает теперь так просто исчезнуть.
Как в тумане был… Не сразу понял, что первым стал, не сразу поверил. В таких клубах невинные фиалки не работают. Такие юбочки не носят. В випке не появляются. Как её до сих пор не тронули – не представляю.
Не хотел ведь заходить так далеко, да и не насилую я баб. Сами на член прыгают, сами на колени опускаются, да ещё и добавку просят. Природа меня не обделила, причём ниже пояса тоже. Смазливая морда, накаченное тело и толстый кхм… кошелёк. За всё это они готовы простить и грубость, и пренебрежение.
На хрен полез её досматривать?! Надо было успокоиться и расспросить нормально, камеры посмотреть, просто припугнуть. Припугнул, блядь!
Стоило блузку на ней порвать и бак сорвало. Чуть слюнями не захлебнулся. От запаха её, от нежной и гладкой кожи. Как пацан сопливый, ей‑богу. Как будто не ебал буквально пару часов назад на всё готовую тёлку. Сам не понял, как распял и взял. Своё ведь взял, больше никого к ней не подпущу.
Хреновое у нас знакомство вышло. Ещё бы понять, как теперь загладить то, что натворил, но девочке я скрыться не дам. Сбежала сучка такая. Обвела вокруг пальца Макса и смылась. Чуть не порвал его прямо там же.
Пока бегал по подсобкам, ища аптечку, сколько прошло? Минут десять, может, пятнадцать не больше. Пока я метался в панике, что порвал её без подготовки, она просто сориентировалась и скрылась. Найду – жопу отобью!
Примчался назад в випку, а там пусто. Лишь обрывки трусиков, которые тут же подобрал и в карман спрятал. Оглядел полутёмную комнату, с трудом соображая, что произошло. Может, приснилась она мне? И Макс зараза исчез. Поначалу решил, что это он девчонку умыкнул. Видел же гадёныш в каком состоянии я её оставил. Пожалел, что ли?..
Метнулся к выходу, но и шагу не успел сделать, как в челюсть прилетел мощный удар. На ногах устоял, но в глазах всё потемнело.
– Ты попутал, что ли?! – рявкнул на набычившегося Макса, загородившего своей тушей всё пространство дверного проёма. – Где девчонка?!
– Демид, сука, – прорычал друг и, сжав кулаки, пошёл на меня, рокоча диким зверем: – Ты что с ней сделал? Она же целкой была? Тебе баб мало?
– А что, приглянулась?! – взревел я и, свирепея от непонятных чувств, кинулся на него.
– Нашёл, на ком зло срывать, – хрипя от моего захвата, огрызнулся Макс и, врезав мне по рёбрам, отскочил в сторону, вставая в стойку. – Нюх потерял? С чего решил, что она причина этих подстав? Крыша поехала?
– Не твоё дело, – выплюнул я и, стирая с разбитой губы кровь, потребовал: – Куда увёл? Где спрятал?
– Сбежала она, – опешив, Макс замер и, потупив взгляд, пояснил: – В туалет попросилась… Там все ляжки в крови были. Я и проводил… а она в окно и…
– Дебил! – взревел я и, пихнув его в сторону, рванул к выходу, базлая уже на ходу: – Где её теперь ловить в таком состоянии? С моста сиганёт, ты виноват будешь.
– Да ты охуел! – догоняя, рявкнул Макс и, свернув к комнате охраны, прошипел: – Её состояние ты ей оформил.
– Заткнись! Как теперь искать?
– Ща камеры пробьём и пойдём твоего дирика допрашивать.
– Иди на камеры, а я пощупаю этого урода, – скомандовал я, поворачивая в сторону кабинета директора клуба.
Парни, стоящие у дверей живыми столбами при моём приближении, шарахнулись в стороны. Видимо, моя подбитая и злая рожа сработала вперёд приказа. Дверь от моего пинка распахнулась и, ударившись о стену, качнулась назад. К дивану, на котором трясся бледный директор, подлетел в два шага.
Среагировать он не успел. Лицо вытянулось, а глаза полезли на лоб. Он даже рот раскрыл, пытаясь что‑то проблеять. Тоже не успел…
Схватив этого гондона за шею одной рукой, сжал со всей силы, а второй отвесил смачную оплеуху. Башка этого мудака дёрнулась, а рожу перекосило маской муки.
– Диманчик, – притворно ласково проворковал я и, отвесив ещё одну затрещину, предупредил: – Даю один шанс. Соврёшь, завтра будешь рыб кормить. Понял?
– Да‑а, – проблеял теперь уже бывший директор и, переведя взгляд на зашедшего в кабинет Макса, взбледнул ещё больше.
Правильно. От вида этой туши многие кирпичи откладывают прямо в штаны, особенно если им есть что скрывать и терять. Сам его боюсь, когда он взбешён. А выбесить Макса удаётся очень редко. Вот как сегодня, например…
– Я спрашиваю – ты отвечаешь, – напомнил я и, отойдя к окну, достал сигареты. Макс, взяв стул, оседлал его, повернув спинкой вперёд и, замерев напротив трясущегося говнюка, впился в него хищным взглядом.
– Я всё скажу, – проблеяло нечто и, оттянув узел галстука, громко сглотнул. – И про наркоту и про…
– Об этом позже, – резко оборвал я и, подойдя ближе, нагнулся и выпустил сигаретный дым ему в рожу. – Кто эта девочка, что ты так тупо подставил?
– Я бы никогда… – начал он, возмущённо закатив глаза, но спустя секунду взвыл от первого удара. Макс явно заскучал, и даже почти не старался. Но, похоже, скоро оторвётся на славу.
– Шанс на лёгкую смерть ты только что просрал, – криво усмехнулся я, цокая языком и отворачиваясь к окну.
– Я скажу, всё скажу! – заголосил этот гад и, упав на колени, пополз в мою сторону, противно подвывая: – Викуля она. Ой, то есть Вика. Недавно работает. Откуда я мог знать, что она такая гадина и…
– Я же предупреждал, – протяжно выдохнул я и, вложив всю силу в удар, вмазал ему в солнечное сплетение.
Диман упал, хватая ртом воздух, хрипя и пуская слюни. Выждав, когда он отдышится, присел на корточки и стряхнул пепел на его посеревшую рожу. Длинно затянулся и, медленно выдохнув, впился в него взглядом, не обещающим ничего хорошего.
– Дим, последний шанс, или я отдаю тебя Максу. Давно он грушу не колотил. Мне нужны ответы. Кто эта девочка? Где живёт? Номер её телефона? И всё, что знаешь, не забудь рассказать.
– Понял, – еле слышно отозвался он и, зыркнув на Макса, кивнул: – Я всё расскажу. Всё, что знаю…
ТЕБЯ
Вика
Кристина тихо посапывала на своей кровати, а я изучала потолок. Боль от телесных ран потихоньку утихала, а вот в душе творился полный бардак. Обида душила, снова и снова выталкивая слёзы и рваные всхлипы.
