Виктория – это я

Теперь же порог Викусиной квартиры переступил причёсанный, до тошноты аккуратный молодой человек, с ноутбуком в руках.

– В смысле, отца? – Скидывая кеды на ходу, выпалил Петька.

– И тебе «привет». – Викуся захлопнула дверь.

– Здоровались. Рассказывай. Что за мужик? Местный? Я его знаю? Ты как узнала? – Плюхнувшись на диван, он повернул голову на девушку. – Чего стоишь? Заходи.

Викуся стояла в дверном проёме, скрестив ноги, и ухмылялась. Такую бесцеремонность мог позволить себе только он.

– Можно, да? Я думала, твой поток из вопросов не закончится.

– Ладно. – Петька смотрел на неё снисходительно. Он открыл ноутбук, и пока тот включался, деловито поправил очки. – Что у нас имеется на предполагаемого счастливчика?

– Да я уже всё посмотрела. Тебе фамилия Соколов, Владимир Соколов, о чём‑нибудь говорит?

Приятель задумался.

– Знакомое… – медленно, вспоминая, ответил он. Так задумался, что очки на нос съехали. Судя по внезапно вылезшим из‑под оправы бровям, и удивлённо застывшим поверх широкого обода очков, вспомнил. – Да ну! Хорош разыгрывать. Кусь, я думал, ты реально, уже порадоваться хотел.

– Запустился? – Викуся кивнула на ноутбук, намеренно не замечая обиженные нотки в голосе Петьки. – Найди ток‑шоу. Как раз, я тоже ещё не смотрела. Говорят, там он душу изливал.

Она села рядом, а Петька, быстрыми движениями пальцев вбивал название передачи.

– Значит, умер? – Разочарованно протянула девушка, когда стала ясна тема программы.

– Тише ты, – шикнул Петька. – Дай послушать.

– Вообще‑то, это мой предполагаемый папаша кони двинул.

– Кусь, а прикинь, если ты реально стала владелицей всех этих миллиардов.

– Там ещё сынок какой‑то. А ну, найдёшь этого кадра?

– Легко. – Стукнув по клавише пробела, Петька заставил адвоката с русским именем и еврейской фамилией, замереть на полуслове.

Результатом поиска стало фото молодого, элегантного парня с густой шевелюрой светло‑русых волос. На разных кадрах он смотрелся одинаково в одном: уверенный, даже самоуверенный взгляд. Чаще всего с усмешкой или широкой улыбкой, он смотрел в камеру. Вокруг, почти на всех фотографиях присутствовали молоденькие девушки и дорогие автомобили. И, судя по пейзажу, жил парнишка не в российской глубинке. Да и вообще, не в России.

– А если у нас матери разные. – С вожделением рассматривая фото, мечтательно произнесла Викуся. – Он же не совсем брат? Как думаешь?

– Даже не мечтай. – Петька одним щелчком мышки по красному крестику лишил подругу объекта желаний. – Ты видела, какие у него тёлочки вокруг?

– И что? Я хуже, хочешь сказать? – Она обхватила себя за груди и приподняла их. – Сиськи сделаю, будут не хуже, чем у этих. Ноги у меня и так отпадные.

Девушка задрала ноги и толкнула приятеля в бок.

– Зачётные ж ноги? Как тебе?

– Сойдёт. Но подкачать не помешало бы.

– Ничего. – Викуся и не думала обижаться. – Вот будут бабки, будет у меня и жопа орехом. И жрачка нормальная. И тебя из этой дыры вытащим. Заживём, как люди. Жаль только…

Она замерла, взгляд стал холодным. И таким колючим, даже немного волчьим из‑за прищура, взглядом, она смотрела на экран монитора, откуда ей широко улыбался, возможно, сводный брат.

– Папаше нашему, – кивнула она на фото парня, – в глаза не посмотрю. Не смогу похвастаться, как жила все эти годы.

– Да ладно. Нормально ты жила. И без него. И если окажется, что это не твой отце – тоже не пропадёшь. Не забывай, у тебя ещё я есть.

– Кстати, Лохматый. Как насчёт пожрать?

– И это говорит потенциальная миллиардерша? Кусь, учись выражаться нормально. А то братец ненадолго отца переживёт, если ты при нём вилки перепутаешь. А твоё «жрать» и вовсе добьёт.

– Пусть привыкает. Или валит. Вон, под пальмы, чтоб не отсвечивать.