Восемь с половиной часов

Спустя почти восемьдесят лет здесь мало что изменилось, исчезли только люди этого огромного дома, но сказать, чтобы исчезли и обитатели, я не решусь. Здание с шестидесятых годов двадцатого столетия стояло заброшенным, постепенно ветшая под влиянием природных сил. Та деревня неподалёку, ввиду её отдалённости от крупных населённых пунктов, тоже не получала развития и медленно исчезала. По разбитой сельской дороге к ней, тянувшейся более десяти километров от ближайшего села, редко проезжал какой‑нибудь такой же разбитый автомобиль. Но в один солнечный день конца июля в центре того села, где собрались несколько небольших магазинчиков, а по случаю выходного дня – ещё торговцы с палатками, предлагая местному населению всё от натурального мёда до зимних пуховиков, появился весьма неплохой автомобиль «ауди», отражая солнце вперемешку с окрестными домами и деревьями в хромированных деталях и ярко‑сером цвете кузова. В нём ехали трое молодых людей – Артём, Вадик и Таня; Артём, как владелец машины, был за рулём. Они являлись студентами ВУЗа и учились на факультете журналистики, а отношения их можно было характеризовать как крепко‑дружеские с задатками, возможно, чего‑то большего, в чём они пока ещё сами себе боялись признаваться. По теме одной из курсовых работ, которую требовалось сдать с началом осеннего семестра, им требовалось осветить какое‑нибудь событие прошлого столетия, долгое время бывшее засекреченным и всплывшее на поверхность относительно недавно. Логично предположить, что места засекреченных событий тоже были засекречены.

Недавно Вадик, самый серьёзный и деятельный из них, прочесывая просторы интернета, вычитал небольшую статейку и некой закрытой школе‑интернате, где проводились чудовищные опыты над учениками‑сиротами, или детьми, ставшими сиротами в свете событий тех лет – вплоть до конца пятидесятых годов. Затем школа была закрыта по неизвестной причине, но упоминалось, что в ней произошло что‑то из ряда вон выходящее даже для такой необычной школы. Несколько лет велось расследование, проводились какие‑то работы в здании, потом его закрыли и законсервировали. Таковым оно и оставалось до сих пор. Жителей из деревни рядом с ней, именуемой Ведянка, постарались выселить, но многие разбежались по окрестным густым лесам, спрятались – в общем, не поймали всех. А около двадцати последних лет деревня вообще находится в открытом доступе, благо о ней забыли почти все. Вот Вадик и подговорил своих друзей (а это он как журналист хорошо умел делать) съездить туда и по возможности выяснить, что же произошло там и что это была за школа.

К сожалению, ни интернет, ни карты не предоставили подробной информации о том, как добраться до той деревни. Говорилось лишь, что она где‑то поблизости от этого села. Вот ребята и ездили по улицам и спрашивали у всех подряд, как туда проехать. Многие и не слышали такого названия, некоторые о деревне слышали, но на уровне легенд и всерьёз эти сказки не воспринимали. Уже почти отчаявшись, ребята приехали на центральную площадь. Таня, которой эта идея не нравилась с самого начала, уже не первый раз настаивала на возвращении в город:

– Вадик! Ты же видишь, никто не знает. Поехали отсюда. Напишем о другом чём‑нибудь. Тём, поехали!

Явно расстроенный Вадик (хотя и не подавал вида) никак не хотел расставаться со своей идеей. Он был из тех людей, которых невыполнимая задача только больше привлекает и раззадоривает.

– Ща, погоди, спросим ещё у кого‑нибудь. Останови здесь.

Машина резко остановилась у группы местных мужиков, собравшихся в тени большого клёна у скамейки рядом с магазином и обсуждающих, судя по всему, чей‑то сломанный трактор. Несколько замасленная одежда армейских расцветок и прокуренный вид этих мужиков наталкивал на мысль, что они, наверно, занимаются заготовкой леса и должны знать окрестности. Вадик высунулся в окно:

– Добрый день! Подскажите, пожалуйста, не знает ли кто‑нибудь такой деревни – Ведянка?

Мужики немного притихли, отрицательно помотали головой.

– Что, даже не слышал никто?

Та же реакция; мужики уже возвращались к своей важной теме. Но один из них, тот, что сидел на скамейке с сигаретой во рту и имел наиболее приличный вид из всех – на нём была свежая рубашка – прищурив левый глаз, спросил:

– Тебе зачем она?

– Да там вроде школа была, вот хотим написать о ней. Мы журналисты.

– Не, не знаем. И нечего там делать. Лучше езжайте отсюда.

– Ну дорога туда есть вообще? И откуда вы знаете, что там нечего делать? – его особенность задавать неприятные вопросы в упор была из основных отрицательных качеств для журналиста, но Вадик с ней боролся не особенно усердно. Ему доставляло некое удовольствие повергать людей в ступор.

Ясное дело, мужик на скамейке проигнорировал последний вопрос, сделав вид, что увлечён разговором. Вадику пришлось убраться обратно в машину.

– Ну что, убедился? – послышался язвительный Танин голос с заднего сиденья. – Вадя, ну, поехали.

– Нет, ну он точно что‑то знает! – возмущался Вадик, – вы слышали: ключевая фраза – «нечего там делать»? Он почему‑то не хочет говорить…

– Да не ищи ты скрытый смысл хотя бы здесь, он ведь простой деревенский мужик! – усмехнулась девушка. В такие моменты в Вадике можно было разглядеть обиженного десятилетнего мальчика, у которого отобрали яблоко. Это несколько забавляло Таню и ей подсознательно хотелось его утешить, хоть она и отчаянно не желала признаваться себе в этом. Впрочем, положительной чертой Вадика было то, что он никогда не докапывался к людям, пусть даже они знали ответ на очень интересующий его вопрос; не стал он и к мужику приставать, но обратил внимание, что тот проследил взглядом за ними, когда машина медленно поехала по сельской площади.

– Правда, поехали уже, – добавил Артём.

Уже при выезде на главную улицу их окликнула невысокая бабуля в платке, с плотной брезентовой сумкой в руке:

– Эй, ребята!

– Стой, стой! – тут же оживился Вадик и высунулся в окно.

– Слышала, вы Ведянку ищите, – сказала бабуля, не выговаривая букву «щ». Её цветастый, но выцветший, как и вся остальная одежда, платок был повязан сзади, выпускал у виска прядь седых волос, которую она заправляла рукой за ухо; она слегка улыбалась полубеззубым ртом. Лицо её выглядело добродушным. – Зачем вам туда?

– Мы журналисты, хотим написать о ней и о школе, что там была, – на этот вопрос Вадику приходилось отвечать раз в сотый; любопытство сельских жителей никуда ни делось.

– Знаю я дорогу, но лучше бы вам не ездить туда… нет там никого. И делать нечего, – её доброе лицо стало серьезным, улыбка пропала.

– Ну… вы нам покажите дорогу, очень нужно, а то мы работу не сдадим. А если там нет ничего, так мы и уедем сразу. Просто посмотреть хотим. Знаете, тема достаточно интересная. Хотите, довезём вас до дому? – Вадик умел заговаривать людям зубы, заканчивая на приятной для них ноте.

– Ой, уж спасибо! Я только в магазин иду, – бабуля снова подобрела, на губы вернулась улыбка, и к глазам тоже, по уголкам которых сильнее проявились морщинки. – А соседи удивились бы, эх… дорога в эту деревню длинная и плохая… по лесу, ваша‑то машина и увязнуть может…

– Да ничего! Сейчас сухо, проедем.