Я справлюсь

– Ну извини, что не работаю круглосуточно!

Оставляю в покое макароны и поворачиваюсь к сыну. Как я и думала, мой Рома сидит за столом окрыленный: глазки сверкают, румянец на щеках горит красным, заливая кожу, губы растянуты в улыбке. Я невольно тоже улыбаюсь его виду. Пусть мне немного не по себе, но, кажется, мой ребенок счастлив. А значит, счастлива я. Хотя бы на время, сейчас…

– Мам, не злись, все путем.

– Дай угадаю, Полина у нас не первый раз дома?

– Вообще‑то третий… Мы фильм смотрели, – находит оправдание Рома.

– Что за фильм? – делаю вид, что поддалась на его уловку.

– «Морбиус». Да ты не знаешь, зачем спрашиваешь? – отмахивается сын.

– Это где Джаред Лето в главной роли? Почему же, знаю, смотрела.

У сына брови вздымаются от удивления. Возвращаюсь к индейке на сковородке, которая требует моего срочного вмешательства. И в это же время немного посмеиваюсь про себя. Маме семнадцатилетнего сына приходится нелегко: нужно знать современных исполнителей и актеров, новые фильмы и книги. Иначе подросток быстро спишет тебя со счетов, и ты потеряешь авторитет. Между делом соглашаюсь с тем, что Ромка похож на своего отца. У него такие же очаровательные карие глаза и милые, все еще детские щечки. Волосы взъерошены, наверняка уложены специальным гелем. Что‑что, а Рома умеет следить за собой. Даже сейчас он одет в свежую футболку и чистые штаны. К слову, футболка белая, и носки тоже. Мой чистюля. А какие носки были у Полины? Пытливо хочу вспомнить, но перед глазами возникает только ее надменная физиономия. То, как она посмотрела на меня. Слегка встряхиваю головой, пытаясь отогнать ее образ, стоящий перед глазами. Об этом можно подумать позже, сейчас у меня в кухне голодный сын. Я не стану задавать ему лишние вопросы, типа: «Вы предохраняетесь?», «Сколько Полине лет?» или «Не рано вам фильмы смотреть?». Это только унизит меня в его глазах. И чем ему может возразить одинокая тридцатипятилетняя женщина, которая родила в восемнадцать лет? Рома и сам легко может поставить меня в неловкое положение. Так что я – пас, мне этого разговора не нужно.

– Уроки сделал? – все‑таки выдаю коронную материнскую фразу.

– Ты серьезно? – морщится Рома.

– Так, на всякий случай, – пожимаю плечами.

– Вместе с Полиной и сделали, кстати. Она – хорошистка.

Еще одно «важное» открытие. Что за хорошистки пошли? Раньше хорошистки выглядели прилежными девочками, в школьной форме и с девственными косичками. Теперь же модно самовыражаться. Кто в чем хочет, в том и ходит. Божечки, ну откуда во мне столько нытья? Неужели я постарела? Снова воздерживаюсь от комментариев.

К счастью, по квартире проносится пиликание домофона. Это Сёма, мой младший брат. Он закончил с работой и теперь идет к нам в гости. Каждую среду Сёма ждет своего сына Мишку из секции карате, потому что его жена в этот день занята. Он сидит у нас обычно минут тридцать‑сорок, после чего ему звонит сын, и он выходит его встречать. О том, что нужно поддерживать родственные связи – речь не заходит, просто секция находится достаточно близко к нашему дому, вот Сёма и выработал для себя удобную стратегию. Однако брат он все равно шикарный. Внимательный, заботливый, приходит всегда с чем‑нибудь вкусненьким.

Сегодня он принес торт‑мороженое. Стянул в прихожей свои кроссовочки‑тапочки и тут же оказался в кухне. Сёма подошел ко мне вплотную, приобнял и чмокнул в лоб, а после пожал Роме руку.

– Вечер добрый, – здоровается в своей манере Сёма.

Мы с Ромой отвечаем ему тем же, и теперь все вместе садимся за стол. Обжаренные кусочки индейки стоят в большой чашке по центру, макароны порционно разложены мной по тарелкам. Рома тут же, не пробуя, солит еду, заливает кетчупом и начинает есть. Сёма не спешит. Сперва он протирает свои солидные очки в черной оправе, выкладывает телефон на стол, на экране которого светятся сотни непрочитанных сообщений, берет вилку в левую руку и пробует индейку. Он всегда сначала приступает к мясу, потом к гарниру. Я часто подшучиваю над его раздельным питанием. Ибо это так не работает.

– Маришка, индейка, как всегда, бесподобна, – хвалит Сёма мою стряпню.

– Да, мам, ништяк! – поддакивает Рома.

– Вот и хорошо, ешьте, – смущаюсь я.

Мои главные мужчины. Сын и брат. Еще, конечно, есть папа, но он редко наведывается в гости. Они с мамой путешествуют. Так сказать, решили на старости лет повидать мир. Последний раз, когда я им звонила, то есть вчера, родители были в Питере. Мама всю жизнь работала и воспитывала двоих детей, потом судьба все‑таки подкинула золотую монету, и папа стал больше зарабатывать. Так они накопили себе на полугодовой отпуск. Вот и сказке конец.

Однако моя сказка продолжается. В свои тридцать пять мне нужно «поднимать сына на ноги». Впереди маячит этот дебильный ЕГЭ, потом поступление в институт, а тут еще меж делом Полина затесалась. Я снова нервничаю. Отчего‑то мне хочется, чтобы Рома все‑таки получил хорошее образование. Чтобы мог потом обеспечить свою семью, путешествовать. Да и вообще не думать о том, как доходить зиму в весенних сапогах. Чтобы жизнь не ставила его перед выбором: купить колбасу за сто девяносто девять рублей по акции или за шестьсот рублей. При таком раскладе лучше и вовсе без колбасы прожить.

 

– Ты слишком много думаешь, – подмечает Сёма.

Он решился сказать мне об этом, когда Рома давно расправился с ужином и ушел в свою комнату бренчать на гитаре. Я облокачиваюсь рукой о столешницу и опираюсь щекой на ладонь, прикрываю глаза. Голова жутко гудит, хочется спать.

– Можешь поговорить с Ромой? Он сегодня привел девушку. Как бы они чего‑нибудь не натворили, – на свой страх и риск рассказываю я.

– По мне так Рома не из таких, – возражает Сёма.

– Из таких или нет, а голову легко потерять в его возрасте.

– Это точно. Красивая хоть, девушка‑то?

– Гриндерсы, длинные красные волосы, полтора метра роста и глаза, норовящие меня испепелить, – нудно перечисляю я.

– Бойкая, значит. Это хорошо, – говорит Сёма.

– Почему?

– Ромка у тебя слишком правильный, домашний мальчик. Такая будет им управлять.

– Ага, прям замечательно.

Тот факт, что моим сыном будет управлять какая‑то цаца, не особо радует. В момент захотелось, чтобы Рома превратился в жесткого парня, который сам крутит девчонками и «сносит им головы». Но Рома таким не был. Он действительно слыл домашним парнем, который по выходным готовил с мамой пирог. Я его так воспитала, и мне он таким нравился. У Ромы были хорошие друзья, которых я знала. Не выпытывала у него о них, он рассказывал сам. У нас почти не было секретов друг от друга. Я не лезла в его личное пространство, а он позволял мне иногда читать лекции о том, как и что делать правильно и неправильно.