Ярость

Даже следующие вечера, в отличие от того первого, были полны людей и событий. Далеко за полночь они сидели у кухонного стола, иногда до двадцати человек одновременно, курили, смеялись, ели и разговаривали. Подобные разговоры, подобные идеи освещали мрачную комнату и мерцали, словно крылья ангелов над их головами. А позже, в тихие темные часы, Гама и Тара занимались любовью, и она ощущала себя так, словно ее тело уже не принадлежит ей, а он полностью завладел им и пожирал, как некий темный обожаемый хищник.

За три коротких дня и ночи Тара повидала не меньше сотни лиц; и хотя некоторые из них неясно отпечатались в памяти, не оставив особого впечатления, она словно стала членом огромной новой семьи, и благодаря покровительству Мозеса Гамы ее мгновенно приняли и одарили полным и беспрекословным доверием и черные, и белые.

В последний вечер перед ее возвращением в Вельтевреден из мира грез на кухне, кроме нее, присутствовала лишь одна гостья, к которой Тара мгновенно прониклась безоговорочной симпатией. Это была молодая женщина, лет на десять моложе Тары, ей было чуть за двадцать, но она обладала необычной для такого возраста зрелостью.

– Меня зовут Виктория Динизулу, – представилась она. – Друзья зовут меня Вики. Я знаю, что вы – миссис Кортни.

– Тара, – быстро поправила ее Тара. Никто не называл ее по фамилии мужа с тех пор, как она выехала из Кейптауна, и это прозвучало в ее ушах раздражающей нотой.

Девушка застенчиво улыбнулась, принимая поправку. У нее была безмятежная красота чернокожей мадонны, классическое лунообразное лицо высокородной зулуски с огромными миндалевидными глазами и пухлыми губами, а кожа имела цвет темного янтаря; волосы она заплела во множество затейливых косичек.

– Вы в родстве с Кортни из Зулуленда? – спросила она Тару. – С генералом Шоном Кортни и сэром Гарриком Кортни из Теунис‑крааля, рядом с Ледибургом?

– Да. – Тара постаралась не выдать изумления, испытанного ею при упоминании этих имен. – Сэр Гаррик – дед моего мужа. Моих сыновей назвали в их честь Шоном и Гарриком. А почему вы спрашиваете, Вики? Вы хорошо знаете эту семью?

– О да, миссис Кортни… Тара. – Когда Вики улыбалась, ее круглое зулусское лицо словно светилось, как темная луна. – Давным‑давно, в прошлом веке, мой дед сражался на стороне генерала Шона Кортни в войне зулусов против Кечвайо, отобравшего королевскую власть в Зулуленде у моей семьи. Королем должен был стать мой дед, Мбежане. А вместо того он стал слугой генерала Кортни.

– Мбежане! – воскликнула Тара. – О да. Сэр Гаррик Кортни написал о нем в своей «Истории Зулуленда». Он был преданным слугой Шона Кортни до самой смерти. Я помню, как они вместе приезжали на золотые прииски, а потом отправились в то место, что теперь называется Родезией, охотиться на слонов.

– Вы знаете обо всем этом! – радостно засмеялась Вики. – Мой отец много раз рассказывал мне эти истории, когда я была еще ребенком. Отец до сих пор живет рядом с Теунис‑краалем. После смерти деда, Мбежане Динизулу, отец занял его место личного слуги старого генерала. Он даже ездил с генералом во Францию в тысяча девятьсот шестнадцатом году и работал на него до тех пор, пока генерала не убили. В завещании генерал оставил ему в пожизненное пользование часть Теунис‑крааля и пенсию в тысячу фунтов в год. Они прекрасная семья, эти Кортни. Мой старый отец до сих пор плачет всякий раз, когда упоминает имя генерала… – Вики умолкла и покачала головой, внезапно смутившись и погрустнев. – Жизнь, вероятно, тогда была весьма незамысловатой, мой дед и мой отец были потомственными вождями, но они удовольствовались тем, что служили белому человеку, и, как ни странно, они любили этого человека, и он вроде бы по‑своему тоже их любил. Я задаюсь вопросом иной раз, не лучшим ли оказался для них этот путь…

– Даже не думайте так! – почти зашипела на нее Тара. – Эти Кортни всегда были бессердечными грабителями, они разоряли и эксплуатировали ваш народ! Право и справедливость на стороне вашей борьбы! Никогда не позволяйте себе усомниться в этом!

– Вы правы, – решительно согласилась Вики. – Но иногда приятно думать о дружбе генерала и моего дедушки. Возможно, однажды мы сможем снова быть друзьями, равными друзьями, и обе стороны станут сильнее от этой дружбы.

– С каждым новым притеснением, с каждым новым принятым законом такая перспектива становится все мутнее, – мрачно заметила Тара. – И я все сильнее стыжусь своей расы.

– Мне не хочется сегодня грустить и переживать, Тара. Давайте поговорим о радостных вещах. Вы сказали, у вас есть сыновья, Шон и Гаррик, которых назвали в честь предков. Расскажите мне о них, прошу.

Однако мысль о детях, Шасе и Вельтевредене вызвала у Тары чувство вины и неловкости, и она сменила тему, как только смогла.

– А теперь вы расскажите мне о себе, Вики, – попросила она. – Что вы делаете в Йоханнесбурге, так далеко от Зулуленда?

– Я работаю в больнице Барагванат, – ответила девушка.

Тара знала, что это одна из крупнейших больниц в мире и определенно самая большая в Южном полушарии, на 2400 коек, там работало более двух тысяч медсестер и врачей, по большей части чернокожих, потому что сама больница предназначалась только для черных пациентов. Все больницы, как и школы, транспорт и прочие общественные структуры, были строжайше разделены по закону, в соответствии с великой концепцией апартеида.

Вики Динизулу была слишком скромна в разговоре о собственных достижениях, и Таре пришлось буквально выуживать из нее тот факт, что она квалифицированная медицинская сестра.

– Но вы так молоды! – удивилась Тара.

– Там есть и моложе меня, – засмеялась красивая зулуска.

Ее смех звучал нежно и музыкально.

«Вот действительно милое дитя, – думала Тара, улыбаясь, но тут же поправила себя: – Нет, не дитя… умная и компетентная молодая женщина».

Тара рассказала ей о своей клинике в Ньянге и о проблемах недоедания, невежества и нищеты, с которыми они там сталкивались, а Вики поделилась некоторыми случаями из своей практики и поведала о том, как удалось преодолеть ужасные трудности в заботе о физическом благополучии сельского населения, пытавшегося приспособиться к городской жизни.

– О, как мне нравится с вами разговаривать! – выпалила наконец Вики. – Даже не знаю, когда я вот так говорила с белой женщиной прежде! Все так естественно и непринужденно… – Она поколебалась. – Как со старшей сестрой или лучшей подругой.

– Лучшая подруга… Да, мне это нравится, – согласилась Тара. – А Пак‑Хилл, пожалуй, одно из немногих мест во всей стране, где мы могли бы вот так встречаться и разговаривать.

Обе они невольно посмотрели в начало длинного кухонного стола. Мозес Гама пристально наблюдал за ними, и Тара почувствовала, как у нее внутри что‑то трепыхнулось, как рыба на крючке. Всего несколько мгновений назад она была полностью поглощена разговором с девушкой‑зулуской, но теперь ее чувства к Мозесу Гаме вернулись, как полный прилив. Она забыла о Вики, пока та не заговорила негромко:

– Он великий человек… наша надежда на будущее.

Тара покосилась на нее. Лицо Вики Динизулу осветилось благоговением перед героем, когда она застенчиво улыбнулась Мозесу Гаме. И тут же ревность ужалила Тару с такой тошнотворной силой, что на мгновение ей даже показалось, будто вот‑вот ей станет физически плохо.