Ярость

– Совы очень мудрые, – рассудительно напомнил он. – Поэтому Гарри и вышел на первое место по успеваемости в классе. А ты на каком, Шон?

Шон молча уставился на него. Майкл всегда умел возразить мягко, но язвительно.

– Ладно, джентльмены. – Шаса вернулся к газете. – Никаких кровопролитий за завтраком, будьте любезны.

Изабелла решила, что слишком долго оставалась без внимания и пора снова стать центром семейной вселенной. Отец пока что уделял больше внимания ее братьям, и она еще не получила должного. Отец вернулся домой накануне поздно вечером, когда она уже давно лежала в постели, и традиционный ритуал возвращения домой не разыгрался как следует. Конечно, он поцеловал ее, обнял и сказал, какая она красавица, но один жизненно важный аспект был упущен, и хотя Изабелла знала, что спрашивать об этом – дурной тон, она уже слишком долго сдерживалась.

– А ты йазве не пйивез мне подайок? – пропищала она, и Шаса опять опустил газету.

– Подайок? Что еще за подайок?

– Не будь таким глупышкой, папочка! Ты и сам знаешь!

– Белла, ты же знаешь, что не должна выпрашивать подарки! – выбранила дочь Тара.

– А если я не скажу, папа может просто забыть! – вполне разумно возразила девочка и состроила Шасе ангельское личико.

– Боже милостивый! – Шаса щелкнул пальцами. – Я действительно чуть не забыл!

Изабелла принялась взволнованно подскакивать на своем высоком стуле.

– У тебя есть! У тебя есть что‑то для меня!

– Сначала доешь свою овсянку, – потребовала Тара, и ложка Изабеллы тут же застучала по фарфору, когда девочка стремительно доедала кашу и подчищала тарелку.

Потом все отправились из комнаты для завтраков в кабинет Шасы.

– Я самая симпатичная! Мне первой!

Изабелла на ходу изобретала для себя правила жизни.

– Ладно, симпатичная. Встань первой в очереди, пожалуйста.

С предельно сосредоточенным выражением лица Изабелла сняла обертку со своего подарка.

– Кукла! – пискнула она и осыпала поцелуями обаятельное фарфоровое личико. – Ее зовут Олеанда, и я уже люблю ее!

Изабелла обладала, наверное, едва ли не лучшей в мире коллекцией кукол, но все прибавления к ней встречались с восторгом.

Когда Шон и Гарри получили свои длинные пакеты, они благоговейно затихли. Они знали, что это такое, – они оба давно и красноречиво просили об этом и теперь, когда это появилось, боялись даже прикоснуться к подаркам из опасения, что они исчезнут в клубах дыма. А Майкл храбро скрыл свое разочарование; он надеялся на книгу, поэтому втайне встал на сторону матери, когда та раздраженно воскликнула:

– О Шаса, ты ведь не привез им ружья?

Все три винтовки были одинаковыми. Магазинные винчестеры двадцать второго калибра, достаточно легкие, чтобы мальчики могли с ними справиться.

– Это лучшее из всего, что мне когда‑либо дарили! – Шон достал винтовку из картонной коробки и нежно погладил ореховый приклад.

– Мне тоже. – Гаррик все еще не мог заставить себя взять оружие. Он опустился на колени перед открытой коробкой, стоявшей посреди кабинета, восторженно глядя на свою мечту.

– Просто супер, папа! – сказал Майкл, неловко держа винтовку, но его улыбка выглядела неубедительно.

– Не произноси это слово! – прикрикнула на него Тара. – Оно слишком американское и вульгарное!

Но злилась она на Шасу, а не на Майкла.

– Смотрите. – Гарри наконец дотронулся до винтовки. – На ней мое имя… она получила мое имя! – Он кончиками пальцев погладил гравировку на стволе, а потом посмотрел на отца с близоруким обожанием.

– Жаль, что ты не привез им ничего, кроме оружия, – выпалила Тара. – Я просила тебя этого не делать, Шаса! Я ненавижу его!

– Ну, дорогая, они должны иметь винтовки, если собираются отправиться со мной на сафари.

– Сафари! – ликующе воскликнул Шон. – Когда?

– Вам пора многое узнать о буше и зверях. – Шаса обнял Шона за плечи. – Нельзя жить в Африке, не зная разницы между панголином и медвежьим павианом.

Гарри схватил свою новую винтовку и подошел как можно ближе к отцу, чтобы Шаса мог обнять его другой рукой – если бы захотел. Однако Шаса разговаривал с Шоном.

– Мы отправимся на юго‑запад в июньские каникулы, возьмем пару грузовиков на руднике Ха’ани и поедем через пустыню, пока не доберемся до болот Окаванго.

– Шаса, я не понимаю, как ты можешь учить собственных детей убивать этих прекрасных животных. Я действительно этого не понимаю, – с горечью произнесла Тара.

– Охота – мужское занятие, – согласился Шаса. – Тебе необязательно понимать – тебе даже смотреть необязательно.

– А я могу поехать, папа? – робко спросил Гарри, и Шаса взглянул на него.

– Тебе придется отполировать свои новые очки, чтобы рассмотреть, во что стреляешь. – Но он тут же смягчился. – Конечно, и ты поедешь, Гарри.

Потом он посмотрел на Майкла, стоявшего рядом с матерью.

– А как насчет тебя, Майки? Тебе это интересно?

Прежде чем ответить, Майкл виновато посмотрел на мать, потом тихо произнес:

– Да, спасибо, па. Это, должно быть, весело.

– Ваш энтузиазм весьма трогателен, – усмехнулся сыновьям Шаса. – Отлично, джентльмены, все винтовки заприте в оружейной комнате, будьте любезны. Никто до них не дотрагивается без моего разрешения и вне моего присутствия. Первый урок стрельбы проведем сегодня вечером, когда я вернусь домой.

Шаса действительно вернулся в Вельтевреден, имея в запасе два часа светлого времени, и повел мальчиков на стрельбище, которое устроил с расчетом на собственное охотничье оружие. Оно находилось за виноградниками, достаточно далеко от конюшен, чтобы не потревожить лошадей или другую домашнюю живность.

Шон, обладающий координацией настоящего атлета, был прирожденным стрелком. Легкая винтовка сразу же стала продолжением его тела, и через несколько минут он научился контролировать дыхание и без напряжения спускать курок. Майкл был почти так же хорош, но его это дело не слишком интересовало, и он быстро терял сосредоточение.

Гарри так старался, что дрожал, а лицо кривилось от усилий. Очки в роговой оправе, которые этим утром Тара получила для него у окулиста, постоянно сползали на кончик носа и запотевали, когда он целился, и ему понадобилось десять выстрелов, прежде чем он попал в цель.

– Тебе незачем нажимать на курок с такой силой, Гарри! – с покорностью судьбе твердил ему Шаса. – Уверяю тебя, это не заставит пулю лететь дальше или быстрее.