Юми

Юми довольно хмыкнул и распрямился во весь свой исполинский рост. Откуда‑то из лесной чащи закуковала птица. Спартак напрягся, прислушиваясь. Присел. Потом резко вскочил и бросился к деревьям, подальше от берега. Убегая, он махнул рукой мальчишке, тот побежал за ним. У самой опушки на склоне холма юми остановился, снова присел, вслушиваясь в звуки. Но звуков больше не было. Антон, ровным счетом ничего не понимая, вопросительно посмотрел на гиганта, тот знакомым кивком успокоил его и поднял увесистую палку, валявшуюся под ногами. Лес впервые за все время, проведенное в пути, показался мальчику чужим и враждебным. Солнце за деревьями клонилось к закату, и ночь ничего, кроме тревоги, не предвещала. Антон посмотрел по сторонам, и ему опять показалось, что кто‑то наблюдает за ними, незримо прогнозируя каждый их шаг и наперед зная дорогу.

– Куда мы идем? – снова спросил Антон, но ответа не услышал, наблюдая, как юми, играя палкой, пошел вперед.

«Странно, этот великан знает путь, значит не все так плохо. А хотел бы убить, давно бы убил, – подумал Антон, продолжая шагать следом. – Да и тропы теперь становятся какими‑то ухоженными что ли, протоптанными, будто кто‑то здесь все облазил. Это уже совсем другой лес, не тот, что был в самом начале пути, у окраины города. Может, скоро увидим людей… Или не людей?»

Лесная тропа резко изогнулась дугой и уперлась в разрушенный бетонный сарай, испещренный какими‑то формулами и знаками, треугольниками и линиями. В правом верхнем углу строения красовался кривоватый эскиз то ли ракеты, то ли самолета, рядом были нарисованы колесо и гриб, ниже – тот же гриб, но в разрезе, внутри его устройство напоминало шахту с лифтами и площадками, лестницами и проемами. А в колесе разместились необычные часы с цифрами наоборот и стрелкой на 20.40.

Вокруг валялись обугленные сосновые головешки и грязные тряпки, медицинские пузырьки и какие‑то детали, сломанные заржавевшие инструменты, даже разбитый трехколесный велосипед с надписью «Юниор». Спартак оглянулся, умиротворенно провел ладонью по бетону и попытался затереть надпись b=2, с=3. У него ничего не вышло, и он вытер руку одной из валявшихся здесь тряпок.

– Йети, – довольно произнес он.

– Йети? – не понял Антон.

– Йети! – подтвердил Спартак, весело причмокнув языком; потом поднапрягся и добавил, – дье‑ети.

– Понятно… Жаль, что ты плохо выговариваешь слова. Занятное место! Если ваши дети до всего этого додумываются, то, значит, в твоем селении есть взрослые, научившие их этому. Уже неплохо!

Спартак указал вперед и радостно закричал:

– Дэд Лень, дэд Лень.

– Хорошо, идем, – ответил Антон и пошел первым туда, куда указал юми.

– Дэд Лень, – не унимался гигант.

И тут до Антона дошло, чему так радуется его большой спутник. Впереди, среди кустов и сосен, прямо из земли торчал каменный истукан. Приглядевшись, Антон увидел вздернутую ввысь руку, на которой болтались самые обычные качели. Памятник вождю былых времен Ленину (почти такой же стоял в Нововоронеже, неподалеку от дома, где прятали от «плохих людей» Антона), торчал прямо из земли, усыпанной ветками, сосновыми иглами и сухой листвой. Следы раскопок и разбросанные скребки говорили о том, что его, зарытого землей по пояс, пытались откопать, но почему‑то бросили это занятие, так и оставив торчать на удивление случайным путникам, если таковые сюда захаживали.

– Дэд Лень, – с каким‑то восторженным придыханием повторил Спартак.

– Это Ленин, Владимир Ильич, вождь всех времен и народов. Дедушка Ленин.

Юми понимающе закивал:

– Лень!

– К Красным Октябрям бы тебя, то‑то удивился бы! Там у Кочегара много таких на площади перед заводом…

Они пошли дальше. По мере удаления от вросшего в землю памятника картина вокруг менялась: появились срубленные деревья, появились березы и осины. Вскоре сосны отступили от тропы, а кроны лиственных образовали подобие зеленого тоннеля, плотно смыкаясь густыми ветвями над головами идущих. Впереди показалась стена из бревен, мудрено сложенных одно на другое между стоящими стволами высотой метров в пять. Стена уходила далеко влево и вправо, а посередке, прямо перед тропой, разрывалась открытыми настежь металлическими воротами от какого‑то старого гаража. Над воротами была надпись: «Добро пожаловать в санаторий имени Дзержинского!»

Мальчик и юми остановились метров за пятьдесят от входа. Спартак протяжно ухнул совой, из‑за стены ответили таким же воем. И в ту же секунду из‑за ворот один за одним стали появляться юми – сначала мужчины, вышедшие вперед, за ними – старики, женщины и дети. Они, принюхиваясь, молча заполняли открытую площадку перед воротами, пристально и недобро рассматривая мальчика с фиолетовыми губами. У многих губы были такого же цвета, у иных из‑под густых бород торчали только носы, некоторые, на вид самые мощные, были то ли выбриты налысо, то ли с рождения не знали, что такое волосы. Все были усыпаны шрамами и зажившими язвами, все были в разном тряпье, кто‑то в набедренных повязках, а женщины прикрывали тела разноцветными полупрозрачными накидками.

– Мне это не снится, – шепнул мальчик и ущипнул себя за мочку уха. – Становится все страньше и страньше, как говорила Алиса из страны чудес.

В толпе зашикали и неожиданно стали расступаться. На поляне послышалось: «Кинг, Кинг»… В открытом живом коридоре появился громадный, на голову выше других, белобрысый кудрявый юми лет тридцати, сильно отличающийся от своих собратьев. Хотя, с возрастом здесь можно сильно ошибаться… Альбинос. Главарь. Убийца. Просто Кинг!

В его могучей руке было зажато копье с повязанной у цевья желтой ленточкой, на груди болтался амулет‑циферблат, а на ногах красовались настоящие лапти, точь‑в‑точь такие, в каких ходили пра‑пра‑прадеды Антона. «Наверное, йети придумали», – пронеслось в голове Антона. Другие юми были либо босы, либо обуты в драные кроссовки или сандалии. Антон едва сдержал неуместный смешок – Кинг был в красных атласных шортах с надписью Adidas. За вождем следовали воины – все как один с желтыми повязками на руках. Двое из них держали на цепях огромных злобных кабанов в настоящих ошейниках. Кабаны фыркали, копали землю задними лапами, тупо тянули цепи, но слушались своих не менее страшных хозяев. Антон вспомнил, как в Нововоронеже на таких же цепях охрана города держала собак. Он не знал, для каких целей, но догадывался, что встреча с этими «братьями меньшими» не сулила человеку ничего хорошего.

Кинг поднял руку, толпа стихла. Где‑то вдали ухнула сова. Юми напряглись. Сова? Кинг опустил руку – видимо, это означало, мол, все в порядке, никаких сигналов, сова настоящая!

Кинг указал на Спартака и воткнул копье в землю. Спартак сделал шаг, мальчик за ним. Юми жестом остановил Антона и успокаивающе кивнул ему. Шепнул:

– Ошо.

– Ошо, – тихо ответил Антон.

Спартак двинулся к Кингу. Толпа негромко, но отчетливо и слаженно начала повторять «Кинг, Кинг, Кинг, Кинг…»

Кинг. Кинг. Кинг. Кинг. Кинг!