Завтра может не быть

– Только чтобы старухи эти не видели, опять начнут мне высказывать, что я тут кошек развёл.

Девушка, окутанная светло‑серым платком в тон приталенного пальто, перешагнула через лужу, улыбнулась владельцу магазина, парням что вытягивали коробку из багажника, поплыв к подъезду. Все трое замерли, наблюдая за её грацией, словно за нимфой посреди дикого леса.

Сенька слегка присвистнул, за что, чуть не получил по губам от взрослого армянина.

– Это девушка, ангел. Не то, что ваша Ленка, от которой перегаром каждое утро несёт, как от сторожихи вокзальной.

– Кого? – Парни рассмеялись.

– Тащи коробку, – в так им засмеялся Ашот.

Ашот был мужчина добрый и справедливый, уважал людей, ценил вежливость и доброту, едва ли кто‑то мог сказать, что слышал из его уст хоть одно нецензурное словечко. Он из тех людей, что хоть и не слывут святыми и добродетельными, но всё же обладают достаточно самоуважением, чтобы не сыпать проклятиями или негативными суждениями в адрес других, даже если их принципы и воспитания кардинально разнятся.

Когда коробки были занесены, и даже что‑то переставлено на складе, Ашот не стал выдворять парней, а лишь строго настрого наказал из подсобки не высовываться. Обоюдная выгода. Им тепло, ему дешёвая рабочая сила молодых и не притязательных парней, которую можно эксплуатировать, а дел‑то, всегда хватало, хоть и не в небольшом продуктовом магазине.

Колокольчики на двери звякнули, шаги зашуршали.

– Лизочка, сейчас принесу. – Ашот, заглянул в подсобку, сдёрнув пакет с полки.

– Мне ещё молоко, батон, огурцы… – Девушка перечисляла продукты, мужчина засуетился и прикрикнул:

– Лена, может, ты поработаешь наконец уже? Хватит углы обтирать.

– Простите, Лена. – Зазвучал голос небожительницы, – оторвала, наверное, от обеда.

– Нет, нет, что вы. – И обычно столько резкая и порой даже грубая девушка, звучала милым и тонким голоском, не одного нецензурного словечка и даже привычного цоканья. Оба сотрудника засуетились, стали складывать что‑то в пакет, щёлкать кассой, щебетать и улыбаться.

– Я бы вдул[1] этой принцессе. – Хмыкнул Сеня.

Оба парня рассмеялись, прикрывая рты и сдерживаясь.

– Какие пакеты, тяжёлые. – Засуетился хозяин магазина.

– Ничего, ничего. Я… – Девушка не успела остановить порыв сердобольного владельца продуктовой точки.

– Эй, иди сюда. – Ашот никак не мог запомнить имена парней, а может, умышленно демонстрировал незнание их имён, тем самым отгораживаясь от назойливых дружков своей сотрудницы.

– Вася, помоги. – Голос Ленки снова окреп резкими нотами.

– Ничего, ничего… – Снова защебетала девушка в сером пальто.

– А что он там просто так будет сидеть? Сейчас. – Голос продавца снова сник от приторного и услужливого к грубому и размашистому. Елена, ухватив парня за запястье, вытянув в зал магазина. По пути Василий едва не снёс ящик с помидорами, что теснился у прохода. – Всё равно без дела тут трётся.

– Нет, я…

– Давайте, – парень ухватил два громадных пакета за ручки и уже шагал к выходу. Он и сам не мог ожидать от себя, тот приступ смущения и робости, который окутал его внезапно и совсем не свойственный ему.

– Простите, пожалуйста, – девушка окликнула парня со спины, который уже устремился к двери парадной. – Сначала покормим кошек. Они там.

Лизочка указала в сторону угла и Василий, водружённый её покупками, устремился в указанном направлении. Девушка едва успела раскрыть пакет и начать издавать характе́рные звуки, коими подманивают кошек, как два хвостатых и упитанных животных, одна белая с чёрными и рыжими пятнами, другая же абсолютно чёрная показались из подвального оконца.

– Милые мои, вот вам, – девушка гладила одной рукой животных, другой разворачивала узлы на прозрачном целлофане, подсунув кошкам обрезки мяса и куриные головы. Те, урча и выгибая спины, позволили себя гладить, уплетая подношение.

– Какие вы у меня красивые. – Щебетала девушка, пока животные были заняты трапезой. – Поели? Вкусно?

Василий терпеливо наблюдал эту картину, все те минут пятнадцать – двадцать минут, которая никак его не воодушевляла, не радовала, а тянулась длительным ожиданием. Он тяготел, мыслю об оставленном недопитом пиве и любителе всего халявного своём друге Сене, который, мог быстро расправиться, с оставленным без присмотра.

Девушка любовалась кошками, парень ухмылялся, держа пакеты, но что‑то в этом во всём было для него милым, хоть и чуждым. Странно, если уж ты так любишь животных, держать их на улице, а не забрать их домой. Хотя дома у неё, может, уже штук двадцать мяукающих и выгибающих спину питомцев подумал он, но был не прав. В квартире, куда он всё же дотянул два тяжеленных пакета, домашних животных не оказалось совсем. Дома была лишь пожилая дама.

Василий торопился избавиться от миссии галантного помощника, но девушка, вместе с пожилой дамой настойчиво усадили его за круглый стол на громадной кухне, снарядив большой кружкой крепкого и ароматного чая, золотистыми пирогами, которые были хоть и не горячими, но чрезвычайно вкусными.

Забыв об оставленном пиве, о друге, о том, чтобы быстрее вернуться, Василий наслаждался редкой вкусной трапезой среди чистой и уютной кухни, где в изобилии были не пустые стаканы и бутылки, а разного сорта предметы, явно предназначенные для приготовления. Стены непривычно украшали мелкие картинки и фотографии в ажурных рамках, на подоконнике теснились густые и зелёные растения, явно одарённые любовью, как и кошки на улице. Он вспомнил о питомцах, осмотрел углы, где должны были притаиться миски, и тогда точно убедился. Питомцев нет.

Вот, она показушность чистой воды. Так ласкать животных, демонстрировать всю нежность, заботу и любовь, но пусть живут там, в подвале, домой не берёт. Вот же…

Ответ на это, он получил спустя несколько месяцев. Теперь Василий был частым гостем этого двора и даже когда Ленка вспылив и разругавшись в очередной раз с бабкой, вернувшись жить к родителям, и даже в те дни, когда она не работала, он приходил в этот двор. Наблюдал, как хрупкая нимфа выходит к своим подопечным, заботливо кормит, гладит их, те же отвечали выгибанием спины и протяжным мяуканьем. Изредка он пытался заводить задушевные беседы с девушкой, она отвечала, всё также вежливо и с улыбкой, но далеко эти беседы так и не заходили. Елизавета улыбалась, растягивая красивые губы на узком лице, отвечала мягко, застенчиво и словами словно подбирала их, заранее выступая на трибуне с красивой речью. Василий терялся, замолкал и ретировался.

[1] Вдул (сленг) – обозначающий половой акт.