Зодиак Улитки

Повернув за угол, Феликс слегка вздрогнул, увидев Лопатыча. Тот стоял возле расписания репетиций и якобы тщательно его изучал.

Вдруг резко обернулся к Феликсу и удивлённо сказал:

– О, Феликс! А я тебя искал.

– Зачем? – тут же вырвался нелепый вопрос. Понятно, зачем его разыскивал бригадир. Совсем не для того, чтобы предупредить о заканчивающейся репетиции.

– По громкой связи услышал, что к тебе какой‑то тип пришёл, – округлив глаза, начал вещать Лопатыч, – вот я и решил подойти на вахту, подстраховать, так сказать. Всё в порядке?

– Всё отлично, – натянуто улыбнулся Феликс.

– Кошелёк вернул?

– Кошелёк? Ах, да, кошелёк. – Феликс похлопал себя по пустому брючному карману, понимая, как глупо это выглядит со стороны. – Вернул кошелёк. Спасибо, Леонид Палыч.

Лопатыч изобразил на лице крайнее удивление.

– Ну ты подумай, какие благородные люди в наше время находятся. Я бы познакомился с этим человеком, честное слово. Редко встретишь таких в нашем городе. Как хоть его зовут?

Тут Феликс по‑настоящему напрягся. Бригадир затеял с ним игру, больше напоминающую словесные кошки‑мышки.

– А я как‑то и не спросил, а он как‑то и не представился.

– То есть вы с ним беседовали почти полчаса, а так и не познакомились? – Лопатыч очень хитро смотрел на Феликса.

– Так он театрал оказался, – Феликс понял, наконец, что нужно врать по полной, не удерживая себя в берегах разумного. – Уж как он нашим театром восхищался. О спектаклях спрашивал, когда узнал, что я рабочий сцены. Какие постановки с репертуара будут снимать, какие только готовятся войти в новый сезон. Я ему, конечно, о нашем новом спектакле рассказал, который сейчас репетируем. Если бы видели, Леонид Палыч, как заворожённо он слушал, с каким вниманием. Рот от восхищения раскрыл, как ребёнок и ловил каждое слово.

Хмыкнув, Лопатыч покачал головой:

– Удивительно, а мне Марина Харитоновна сказала, что он больше на байкера похож, чем на театрала. Борода, кожаная куртка с заклёпками.

– Ну, Леонид Палыч, театралы разные бывают, вам ли не знать. В жизни ещё не то можно увидеть. Чудеса на виражах, – зачем‑то вспомнил название старинного диснеевского мультфильма. Хотя, в данном случае оно очень даже подходило.

– Театрал на мотоцикле? – Лопатыч буравил взглядом Феликса.

– Точно. Только мотоцикла я его не видел. Это, наверное, потому что к зданию нашего театра просто так не подъедешь. А где он его оставил, я не знаю. Честно.

Лопатыч выдержал небольшую паузу, взвешивая объяснение Феликса. И наконец, не скрывая ехидной улыбки, сказал:

– Вот, смотрю я на тебя, Наитин, и не могу понять, то ли ты молодой такой и чересчур доверчивый, то ли слишком хитрый, но не понимаешь, до чего тебя подобные знакомства довести могут.

– Вы о чём, Леонид Палыч?

– Всё о том же, Феликс. Смотри, не ту сторону выберешь, жалеть поздно будет.

– О чём жалеть? – Феликс безукоризненно исполнял роль невинного агнца.

– Ладно, – махнул рукой Лопатыч, – дело твоё. Я тебе не отец и не наставник.

И зашагал прочь. Феликс кинул взгляд на настенные электрические часы, висевшие над расписанием и громко спросил:

– Леонид Палыч, репетиция заканчивается. Вы на сцену?

– На сцену, – буркнул бригадир так, чтобы услышал Феликс.

– Погодите, я с вами.

Нагоняя Лопатыча, Феликс вытащил подаренный Семёном брелок‑фонарик и нажал на кнопку. И в ту же секунду увидел, как шея бригадира начала переливаться разноцветными искорками. Словно мерцание свежевыпавшего снега под лучами полной Луны. Сомнений не осталось, – организм Лопатыча, прошедшего коррекцию достаточно давно, трансформировался полностью.

Сунув фонарик‑брелок обратно в карман, Феликс вышел следом за бригадиром на сцену. Актёры стояли группой и негромко о чём‑то переговаривались. Режиссёр в зале вполголоса спорил со своим помощником, тыкая указательным пальцем в страницу пьесы, лежащую ворохом на столе в жёлтом пятне освещения лампы. Эта картина в целом говорила об одном – репетиция закончена, можно приступать к демонтажу декораций.

– Леонид Палыч, – обратился к бригадиру Феликс спокойным, невозмутимым голосом, – можно мне после репетиции в подсобке посидеть, над пьесой поработать? До вечера куда‑то уходить смысла нет. Только время на дорогу впустую потрачу.

Бригадир вполоборота, даже не глядя на Феликса, тут же ответил:

– Сиди, конечно, работай. Подсобка общая. Чай будешь если пить, потом убери за собой, кружки вымой.

– Не вопрос.

– Ну, вот и хорошо, – кивнул Лопатыч и, увидев выходящих на сцену с другой стороны Серёгу и Саню, громко сказал: – Давайте‑ка, ребята, быстро уберём декорации и свободны.

А Феликса так и подмывало снова достать брелок и посветить особенным светом. Теперь мир и люди виделись совсем по‑иному. Все вокруг словно разделились на ещё пока настоящих и уже скорректированных.

И так хотелось узнать поскорее, кто из них кто.

 

 

= 12 =

 

Куда именно ехал спецавтомобиль, понять, сидя в будке, оборудованной для перевозки заключённых или подследственных, определить было невозможно. Единственное окошко, расположенное в двери, укрывали опущенные металлические жалюзи. Через эту дверь примерно час назад по очереди влезли пятеро мужчин разного возраста и вслед за ними женщина экстравагантного вида с огромным чёрным зонтом. И дверь, и весь интерьер тюремной камеры на колёсах были выкрашены в светло‑серый казённый цвет.

Ехали молча, не находя хоть мало‑мальски пригодной темы для разговора.

Первым нарушил молчание Юрик, интуитивно искавший безопасное место и снова оказавшийся в самом углу.

– Сержант у нас телефоны забрал. Нам их вернут?

Муругана метнула вглубь будки холодный взгляд, сдобрив его усмешкой.

– И это правильно, сержант молодец. А то начали бы звонить и звать на помощь, словно вас на зону собрались отправлять. – И она прошлась по всем глазами, словно сканером. – Ваши телефоны никому не нужны. Отдадут.