Золотая Паутина. Часть 1. Элексир Алкекенги

И снова перед глазами возник профиль гостя. Черные, как сама тьма волосы, собранные в тугой высокий хвост, словно хлыст, такие же жёсткие, как их владелец, густые чёрные брови, длинные ресницы, а дальше маска! Он за столом и не ел! Что там за ней? Прячет уродство? Шрамы?

Фантазия уводила её всё дальше, и страшнее становилось за себя. Слезы с новой силой выплёскивались наружу, застилая глаза, стекая по щекам множеством ручейков. Подушка промокла и пахла мокрой шерстью.

Дверь комнаты печально заскрипела, заставив сердце девушки замереть. Ужас сковал все тело ледяными щупальцами. Неясная тень двигалась прямо к постели. И когда девушка была близка к тому, чтобы истошно закричать, фигура в миг сгребла её в охапку теплых объятий.

Тенью оказалась Ия. Всегда молчаливая, боязливая женщина. Она никогда не проявляла к ней ни малейших эмоций. И вот сейчас, в самый трудный и горестный момент жизни именно служанка пришла утешить и поддержать.

– Спасибо тебе, – всхлипывая прошептала Аурелия.

Теплота окутывала и расслабляла, наполняя тело свинцовой усталостью. Веки плавно опустились, заплаканная девушка, наконец, уснула. Завтра ей предстоял не менее тяжелый день, нужно было выспаться.

 

2 – – – – – –

 

Утро наступило как никогда быстро. Первые солнечные лучи освещали пепелище прошлой жизни. Этот варвар разделил жизнь надвое. Теперь в ней нет места радости, мечтам и надеждам. Это солнце приближало начало конца. Впервые в жизни лучи его не грели, свет не радовал. Аурелия возненавидела это утро.

Фурией вдруг вскочила с постели, рванула к окну и с остервенением задёрнула штору. Затем, словно потеряв остатки энергии, медленно побрела к кровати, рухнула лицом в подушку и погрузилась в свои переживания.

В замке же вовсю кипела жизнь. Хан заперся в кабинете со своей свитой и гостем. Крики, доносившиеся из‑за закрытых дверей были слышны далеко за пределами комнаты. В самом тёмном уголке коридора стояла мать Аурелии, недвижимая, тонкая и бледная, словно тень. Она боялась вздохнуть, боялась пошевелиться и жадно впитывала речи мужчин, пытаясь выискать в диалоге ниточку надежды для младшей неопытной и совсем юной дочери.

– При всём уважении, Ваше Величество, я не могу позволить добрачное сожительство. Это противоестественно, это противозаконно, в конце концов.

– В чём проблема, Хан? Смени закон, Ты – закон. Или я что‑то путаю?

Молчание в ответ перерастало в гнетущую паузу.

– Как и было сказано вчера, я готов заплатить за эту авантюру. Назови цену, Хан.

– Прошу прощения, речь же идёт о моей дочери, а не о товаре.

– То есть, средняя доросла до статуса товара? Верно? Её ты готов отдать совершенно без каких‑либо проблем?

– Руттея, она на выданье. Да, ей позволяет возраст и стату…. – Хан осёкся на полуслове, уловив ехидную тень улыбки на лице. – Всё не так. Мои дети для меня всё. Я не готов торговаться, это не мешок зерна, Ваше Величество.

– Последнее слово, – император махнул одному из своих приближённых, и мужчина поспешно подал свёрнутую карту. – Мы пришли отсюда. Последние месяцы я активно завоёвывал там земли. И тут, – его палец прошёл вдоль западной границы Хунны, – теперь граница и моих владений.

Хан сосредоточенно слушал гостя и не без волнения следил за движением его руки.

– Эта граница, твоя граница, может сместиться в ближайшие месяцы… – выдержал театральную паузу. – А вот в какую сторону, зависит только от твоего слова, Хан.

Некоторое время мужчина сосредоточенно смотрел на карту, будто искал в глубинах бумажного листа какого‑то откровения. Пару раз провёл немой диалог со своим приближённым советником. А затем молча провёл линию пальцем.

Император молча наблюдал за сценой, не скрывая ехидного озорства. Словно сейчас решалась не судьба человека, а простой карточный выигрыш. И Уикехито уже знал, что победил. Но не отказал себе в удовольствии понаблюдать за тем, как соперники, мучаясь, пытаются принять решение, единственное возможное. То, которое он для них оставил.

Когда же рука Хана нарисовала размер выкупа, ехидно усмехнулся и сказал:

– Прекрасный выбор, Хан! Я не сомневался в Вас и Ваших аппетитах. Цена меня устраивает. Прикажи собрать девчонку. Завтра на рассвете мы уезжаем.

Император, не дожидаясь ответа, поднялся с кресла и быстро направился к двери, резко открыв.

Служанка, не ожидавшая такого развития событий, только и успела, что отскочить.

Уикехито смерил её презрительным взглядом:

– Всё слышала? Приступай к сборам и передай остальным тоже поторапливаться.

 

Ия вошла к госпоже без стука, впервые за все время. Она в секунду пересекла комнату, открыла тёмные шторы. Движения были резки, лицо скованно, взгляд рассеян.

– Поднимайтесь, хозяйка. Уже пора спускаться к завтраку.

Аурелия молча стекла на пол с кровати. Не было желания двигаться вообще. Она встала посреди комнаты, как обычно, чтобы дать прислуге себя одеть. Бледная, с безжизненным взглядом, она стояла мраморной статуей и ждала, пока её нарядит Ия.

Зная каждую мелочь в сборах, служанка делала всё в автономном режиме. В голове же поселился рой тревожных мыслей. Подслушанный диалог выбил её из равновесия. До последнего верившая в хозяина, она была разочарована и напугана. Мельком бросила взгляд на свою юную госпожу и сердце защемило. «Что же ей предстоит теперь пережить? Как на такое пошёл господин. Какое бесчестие и позор ляжет на эти хрупкие плечики…».

– Госпожа, – поймав потухший взгляд, наполненный болью, в очередной раз не решалась сказать того, что ожидает её внизу. – Поднимите руки, я поправлю платье.

 

Все та же бальная зала, огромный стол и бесчисленное множество угощений. Дневной свет, проникая сквозь огромные окна, освещал не хуже люстр. Все уже давно собрались, лишь не доставало младшей дочери. Обстановка была напряжена до предела, воздух буквально ощущался тяжестью на плечах гостей. Сидеть молча становилось невыносимым испытанием.

– Может, … – Хан даже не знал, что хотел сказать конкретно.

– Подождем твою дочь, – оборвал император.

Мужчина нервно постучал пальцами по столу. Посмотрел по сторонам. Рядом сидел призрак его жены и поникшие дочери. Некоторые перешёптывались. Хоть и не было ещё официального объявления, но слухами уже донесло весть до всех. Только Уикехито и его приближённый оставались расслабленными и весёлыми. «Одним словом, варвары!» – негодовал в душе уязвлённый Хан.