4. Хашар. Беспощадная жестокость

Богдан не знал, сколько времени прошло, но в какой‑то момент круглосуточное забытье и мрак закончились. Теперь он чувствовал разницу между днём и ночью и проваливался в сон только в середине жаркого дня, когда всё вокруг, казалось, расплавлялось от палящей жары. Загустевший, как мёд, воздух с трудом попадал в лёгкие, и перед глазами часто плыли разноцветные круги. Мозг отказывался воспринимать любые ощущения. И только после заката можно было вздохнуть чуть свободнее, а ближе к полуночи, когда становилось даже холодно, Богдан дышал полной грудью, глубоко и долго, наслаждаясь приятной прохладой.

Вскоре он смог умываться. Сразу стал промывать глаза. Они стали раскрываться, и он смог сам выбираться из повозки. Стоя рядом, разминал одеревеневшие руки и ноги. Явных переломов не было. Кроме одного ребра. Слева. Поначалу оно сильно болело, даже мешало дышать, но постепенно прошло. Только при повороте плеч вправо‑влево чувствовалась глубокая ноющая боль. Со стороны спины. Скорей всего, одно ребро всё‑таки сломали. Но больше ничего не пострадало. Это было чудо!

Постепенно Богдан стал делать простые упражнения: приседал, наклонялся, вращал руками, кистями, головой. В первую ночь занятия закончились быстро. Сделав несколько наклонов, он потерял сознание и упал на землю. Слабость брала своё. Однако впереди стояла конкретная цель – подготовиться к побегу. Вместе с Уйгуланой.

Плана пока не было. Он должен был появиться потом, когда станет ясно, сколько людей её охраняют. Богдан был уверен, что сможет спасти её, чего бы это не стоило. Однако вскоре ему пришлось столкнуться с первой бытовой неприятностью, которая наглядно показала, что спасение самого себя, не говоря уже о любимой девушке, может стать очень непростым делом.

Перевалившись через толстую боковую жердь повозки, он сразу почувствовал под ногами приятную прохладу сырой травы. На этом удовольствие закончилось. Пара острых камней недружелюбно напомнили, что они легко могут проткнуть стопы. Да, у него не было маймахов! Неудобная и жёсткая повозка больше не казалась такой плохой, как раньше. Потому что спасала ноги. И надо было придумать, где раздобыть кусок кожи, чтобы смастерить примитивную защиту.

Однако он не знал, как это сделать в степи, среди монголов, где не было ничего, просто ничего, кроме горячего воздуха, травы и сухой, потрескавшейся земли. В такие моменты его накрывало отчаяние. Богдан ложился на спину, закрывал глаза и вспоминал слова тренера: «Если не знаешь, что делать, замри и жди».

Томительное ожидание длилось довольно долго. После того как стали открываться глаза и появилось полноценное ощущение реальности, прошло больше десяти дней. Богдан считал их, делая риски на боковой жерди повозки. Однажды его за этим занятием застал сутулый монгол, который разносил пленным объедки еды и воду. Раньше он никогда не подходил, только бросал кусок лепёшки, грязного сыра и небольшой мешок с водой. А утром забирал. Но в этот день его привлёк странный звук, и кочевник подошёл ближе.

– Что делаешь? – отрывисто спросил он. Богдан обернулся и увидел перед собой молодого парня. Из‑за того, что тот сутулился и ходил, двигаясь боком, определить возраст было трудно. Однако странным оказалось другое – у него не было кисти. Из рукава торчала культя, которой он ловко помогал второй руке.

– Зубы точу, – хрипло ответил Богдан, чувствуя, что в горле першит и язык плохо слушается. Он поднёс руки ко рту и стал обкусывать ногти. На зубах заскрипел песок. И тут ему пришла в голову любопытная мысль. Глядя, как монгол постоянно поправляет на плече мешок, он решил использовать это в своих интересах. Правда, сначала надо было завоевать доверие, чтобы потом расспросить об Уйгулане. – Смотри, сейчас упадёт. Иди сюда, помогу завязать, – предложил Богдан.

– Что? – не понял тот.

– Иди сюда. Помогу.

– Не‑е. Нельзя. Сотник увидит, плохо будет.

– Что плохо будет? Ты мешок берёшь? Берёшь у меня или нет?.

– Ну да… беру, – растерянно согласился монгол.

– Вот видишь. Подходишь и берёшь. И ничего страшного. У меня руки и ноги связаны. Каждое утро приходят. Смотрят. То один, то двое…

– Да, так тысячник приказал! – с благоговейным трепетом выдохнул юноша.

– Тысячник? – хмыкнул Богдан. Но пока расспрашивать было рано. – Иди, покажу, как надо.

– Что надо?

– Мешок закрепить. Еду носишь. Вещи носишь. Надо по‑другому держать.

– Я на палке ношу. Удобно, – всё ещё сопротивляясь, ответил тот.

– Давай, давай, – Богдан протянул руки и попытался улыбнуться. Когда парень подошёл, он показал ему два узла, которые легко развязывались, если потянуть за один конец верёвки. Благодаря им можно было подтянуть мешок повыше, чтобы он болтался на уровне пояса. Ещё можно было закрепить его вторым кожаным ремешком крест‑накрест. Последнее новшество привело юношу в неописуемый восторг, и общение сразу наладилось.

Звали молодого инвалида Гэрэл. Он был слугой сотника. Ему приказали кормить и поить пленных. Но теперь остался только один чужак.

– Скоро будет легче. Племя найдём, хашар соберём, много будет, – радостно сообщил он.

– Стой. А где же туматы? Другие. Пешком шли. Ты же их кормил, – осторожно поинтересовался Богдан.

– А‑а, эти! Умерли. Все. На старой реке ещё.

– Что? Как умерли?

– Плохую воду пили. Живот болел. Есть не могли. Бе‑е‑э, – Гэрэл вывалил язык и изобразил рвоту. Богдан сразу всё понял. Скорей всего, тухлая еда или вода. Дизентерия.

– Точно все? – переспросил он.

– Точно, точно, – заверил его парень, уверенно кивая головой.

– Слушай, с ними же девушки были. Две сестры. Они тоже?..

– Где? Девушки? Нет, не было там. Только мужчины.

– Точно?

– Да. Они в конце шли. Утром не встали. Их там оставили.

– Но ведь они должны были, – задумчиво протянул Богдан и почесал голову. Лысина уже превратилась в «ёжик». Скоро волосы должны были отрасти ещё больше, и тогда его ждала очередная мука всех племён и народов – беспощадные въедливые вши.

– В тумене вообще женщин нет. Сейчас нет. Скоро будут. В племени возьмём, – довольно произнёс Гэрэл, как будто для него это тоже было важно. – Великий гуай везёт подарок сыну Чингисхана. Дочь вождя. Говорят, красивая. Но я не видел.

– О‑о, – с облегчением выдохнул Богдан. – А кто это, гуай? – и дальше он постепенно выведал у словоохотливого юноши всё подробности пленения Уйгуланы и «её служанки». Так стало ясно, что обе сестры живы и находятся под постоянной охраной. Гуай – это был Субэдэй‑багатур. Тёмник – командир тумена. А первый тысячник – победитель племени туматов. Ему Субэдэй приказал охранять чужака. А вот зачем, этого однорукий бедняга не знал.

– Тебя кормить надо. Поить надо. Ты – живой. Это – хорошо.