А потом Фейерверк
Её родители были общительными людьми, в чьих телефонах были записаны даже не десятки, а сотни чужих номеров. По выходным в доме всегда были гости, которые заходили просто на чашечку кофе. В детстве Тина с семьёй частенько ездила отдыхать за город, вместе с большой компанией родительских друзей. А теперь, повзрослев, она обожает бывать в одиночестве: гулять по парку, ходить на выставки художников‑авангардистов и экспериментальные театральные постановки. Ей не нужны постоянная компания, лишние разговоры, чьи‑то непрошеные советы. Ей нравится самой выбирать ресторан, маршрут, музыку. Она любит молчать. Иногда она безвылазно сидит дома, как крот в норе. Читает книги, рисует или просто лежит на полу, закрыв глаза, и думает. Например, о том, как бы ей хотелось увидеть себя в детстве со стороны. Тогда, может, вся её жизнь сложилась бы по‑другому…
Она была бы не она, если бы родилась в другом месте. Может, из неё выросла бы балерина, а может, попрошайка, промышляющая на углу улицы у ресторана. Может, она вообще никогда не оказалась бы в этом проклятом городе!
Однажды Тина, спрятавшись в своих мыслях, молчала несколько дней. Могла бы и больше, но жизнь в мегаполисе заставила её говорить.
Своих друзей она могла бы пересчитать по пальцам одной руки, считая Олли – повара и Регину – официантку. Впрочем, что такое настоящий друг? Это человек, у которого можно взять его последнюю пачку чипсов и съесть всё до последней крошки, и тебе за это ничего не будет. Были ли такие люди в окружении Тины? Она сомневалась…
– Мы сегодня собрались на пляж, – сказала Регина, – пойдёшь с нами?
Тина приоткрыла рот и от неожиданности стала запинаться:
– Да. То есть, нет.
– Ты знаешь, что ты единственная в этом городе, кто не ходит на пляж?
– Чего я там не видела? – она наморщила лоб, – У меня много работы,
– Ты уверена? А то я могла бы познакомить тебя кое с кем. И когда ты умрёшь, будет хоть кто‑то, кто придёт к тебе на похороны.
От одной мысли, что она может с кем‑то встречаться, у Тины начинает подрагивать глаз. Стараться кому‑то понравиться, биться головой об стену, лишь бы произвести ложное впечатление? Ещё чего! Нет, эта история не про неё. Она не создана для каких бы то ни было отношений. Никаких мужчин!
– А меня могила не страшит. Всё рождённое должно умереть, – подметила Тина.
– Всё рождённое должно сначала пожить.
Тоже вполне справедливое замечание, которое трудно оспорить.
– Надеюсь, ты не собралась учить меня жизни?
Регина никогда не уговаривала Тину слишком настойчиво. И так ясно, что у неё на всё найдутся отговорки. Зато на тренировки у неё всегда есть время: и на скалодром, и на велосипед, и на йогу.
– Йоганутая ты. Сколько можно сидеть в одиночестве?
– Это не одиночество. Это покой.
Новых людей в свою жизнь Тина почти не впускает, хотя иногда ей этого и хочется. Нет, само собой, она живёт в социуме и контактирует с людьми – с обслуживающим персоналом, будь то продавец или мастер маникюра, с коллегами, с посетителями ресторана, в конце‑то концов. А от посетителей отбоя нет: местные жители очень любят это заведение. Так что общения ей хватает с избытком.
– Как скажешь, – Регина смягчилась,– так отпустишь меня сегодня пораньше?
– Обслужишь клиентов и проваливай, – кивнула Тина и вставила в уши наушники, чтобы более не слышать ни слова.
3
Летом 2010 года Тина осиротела. Ей было шестнадцать лет, когда скоропостижно скончался её отец. Вышел с утра на пробежку, сердце ёкнуло – и всё. Пришло его время. Выдернули жизнь человека из розетки и отбросили шнур в сторону.
Тине позвонили из областной больницы в половине пятого утра, попросили срочно приехать на опознание. Сказали, что его тело привезли неизвестные. А как она приедет? Не меньше суток ей понадобится, это уж точно. Не зря отец просил не уезжать – видимо, предчувствовал неладное.
Сразу же нахлынули воспоминания о последних днях, когда Тина видела отца живым… Боже, если бы она только знала! Если бы она знала, то вообще никуда бы не уехала из родного города. Жила бы тут спокойно, занималась бы тем же, чем и остальные жители, и была бы этому рада. Почему, когда покидаешь родные края в поисках лучшей жизни, никто не предупреждает, что при этом ты навсегда теряешь родных людей?!
Поэтому Тина так не любит океан. Она приехала к нему окрылённая, влюблённая в волны, мечтающая найти своё счастье под звуки гитары и тёплый морской ветерок… И вот чем обернулись эти наивные бредни о лучшей жизни…
…Тину встретил ночной санитар морга. Её провели в специальное помещение, где кроме холодных стен её встретили такие же холодные тела. Санитар молча отодвинул с лица простынь, открыв безжизненное лицо. Тина тут же отвела взгляд. В этот момент она сама услышала неумолимый шёпот смерти…
– Да, это мой отец.
Последовало молчание, которое было оглушительнее всякого крика. Ни истерики, ни обморока – Тина лишь подумала: как хорошо, что у него закрыты глаза, и она запомнит его лицо с нежным взглядом и доброй улыбкой.
Сообщить о случившемся было больше некому, кроме сестры Лидии, с которой Тине совершенно не хотелось общаться. Но она собралась с духом и всё‑таки позвонила ей, правда, после второго гудка сбросила и отправила сообщение:
«Папа умер».
С тех пор телефон Тины часто звонит посреди ночи.
В день похорон она перезнакомилась с кучей людей. У Тины до сих пор не укладывалось в голове, как столько народу вместилось в одну комнату. Отцовские друзья шли нескончаемым потоком, подходили по очереди, говорили какие‑то нужные, как им самим казалось, слова и тут же уходили прочь, будто чего‑то стеснялись. Никого из них она толком не запомнила, просто потому, что сидела на диване, не решаясь поднять глаз – не говоря уже о том, чтобы вглядываться в лица. В тот день Тина почувствовала себя экзотическим зверьком в клетке зоопарка, к которому подходят люди, один за другим, да ещё так медленно, что хочется вскочить, помахать рукой каждому из них и убежать, лишь бы эта мука поскорее закончилась. Нет, такого позволить себе она не могла, хотя бы из уважения к отцу.
А вот её сестре это уважение явно было незнакомо. Лидия ещё не объявилась. Наверное, опять скажет, что опоздала из‑за пробок по дороге из аэропорта… Но как можно опоздать на похороны родного отца, пусть даже и из‑за пробок? Хотя Тина не злится на сестру за это. Она ненавидит Лидию по многим другим причинам.
– Возьми, – незнакомые мужские руки протянули ей наполненный бокал. Чёрт знает, чего туда плеснули – воду, лекарство, а может, водку? Лучше, если водку.
Она лишь чуть‑чуть приподняла голову и упёрлась взглядом в чьи‑то колени.
– Попей воды – сказал чужой голос. Впрочем, тогда ей любой голос казался чужим, даже свой собственный, тот, что звучал у неё в голове и нёс какую‑то чепуху, которую она никогда не смогла бы произнести, будучи в здравом уме.
