А потом Фейерверк

Растерянный Олли стоял перед ней в подвёрнутых до щиколотки джинсах и сером фартуке с надписью kitchen. Олли всегда приходит раньше всех, но право открыть ресторан для посетителей всегда остаётся за Региной и Тиной.

«Хоть кто‑то здесь делает свою работу…»

– Да, всё отлично. – Тина скинула с себя куртку и сменила солнечные очки на обычные. – Регины сегодня не будет.

С этими словами Тина засучила рукава и принялась распаковывать ящики. Она бережно протирала бутылки салфеткой и раскладывала их по отдельным секциям.

– Тебе помощь нужна? – спросил Олли.

Тина помотала головой.

Вино – особая гордость её ресторана. Как‑то раз Тина была во Флоренции и захватила оттуда несколько бутылок на свой вкус, для ресторана. Всем понравилось. Потом было много проб из Нового Света, и в кафе постепенно сложилось качественное меню на любой вкус. Сейчас винотека насчитывала около семисот наименований, среди которых было и белое вино, и розовое, и портвейн, и даже парочка бутылок синего испанского вина. Но искушённые городские модники в последнее время из всех вин предпочитали биодинамическое.

Тина давно заметила, что люди, живущие на побережье моря, более открыты новому. Постоянные посетители её ресторана крайне редко заказывали одно и то же. Поэтому она всё чаще и чаще привозила им новинки, пусть даже и идиотские на первый взгляд.

Словом, ресторан был для Тины отдушиной. И более того – делом всей её жизни. Она работала сама на себя – а это само по себе значит, что всё не так уж плохо.

С этой мыслью Тина взяла в руки накладную и поставила галочку напротив каждой бутылки, которую только что собственноручно протёрла и поставила на полку.

Услышав, что дверь открывается, Тина обернулась.

В ресторане появился молодой темнокожий мужчина: мелькнул в лучах дневного света и тут же слился с чёрной дверью, закрыв её за собой.

– Здравствуйте, – он обратился непосредственно к Тине, – у вас неплохой вкус.

– Спасибо.

– О, моя родина! – он взял с полки бутылку, пальцем провёл по этикетке.

«Можно было и не пояснять…» – подумала Тина, а вслух сказала, одобрительно кивнув:

– От него вообще рвёт в клочья. Шикарное вино.

Молодой человек тут же уселся за стол:

– А покушать у вас тут есть?

– Само собой. Сейчас я принесу меню.

– Джигме, – он протянул Тине руку, широко улыбаясь.

– Тина, – ответила она, даже не осознав, что уже попала на крючок.

А что? Не шарахаться же от мужчин, как дикая.

Он взял в руки меню, бегло просмотрел и отодвинул.

– Что посоветуешь вкусного? – он сразу перешёл с ней на «ты».

– У меня всё вкусно. Советую гребешки.

Даже сидя, Джигме всё равно был выше Тины. Ей вдруг стало неловко за свои метр пятьдесят шесть.

– Давай. Раз уж такое дело, может, составишь мне компанию за обедом?

– С радостью, – неожиданно для самой себя сказала она и направилась на кухню: – Олли, морские гребешки на гриле и овощной салат с кукурузой. Спасибо!

Тина взяла с полки южно‑африканское вино, на которое указал гость, и села напротив Джигме, сама не понимая, зачем. Если бы она могла в тот момент увидеть себя со стороны, то изумилась бы тому, как засверкали золотом её глаза.

Часто, желая подчеркнуть приятность общения с новым человеком, говорят: «как будто встретил старого друга», «ощущение, что мы знакомы всю жизнь». Тина, наоборот, почувствовала, что Джигме не такой, как все те люди, которых она когда‑либо знала. Он точно не был человеком из её прошлого, если у неё вообще было прошлое. Вернее, оно у неё, конечно, было, но Тина изо всех сил старалась от него убежать. Хотя убегать от прошлого – глупость и пустая трата сил. Время уходит само по себе, быстро и без предупреждения.

– Давно здесь живёшь? – поинтересовалась Тина.

– А я здесь и не живу.

– А…ну да, в принципе, это заметно, – она усмехнулась, – но говоришь ты очень хорошо. Это я тебе заявляю как человек, выступающий за ликвидацию безграмотности!

– Это неправда.

Да, пожалуй, не совсем правда. То есть, акцент у гостя был, очень сильный и грубый, но в его речи не было ни единой грамматической ошибки. Грамотность – на высшем уровне, но правильно произносить слова не научился.

– Для человека, который родился не здесь, я имею в виду.

– Ты что, расистка?

– Ага, – она кивнула, – и жру младенцев. Это тебе не Америка. Не получится засудить меня за латентный расизм. За гребешки всё равно придётся платить.

– Я и не тешу себя надеждой.

Они разговорились. Джигме рассказал, что он родом из африканского племени, живущего у подножья Килиманджаро.

Она тайком подумала: знак? Даже заерзала на стуле от такой приятной неожиданности.

– Правда? Килиманджаро – это моя маленькая мечта, – она прокашлялась. – Огромная мечта!

– Так ты альпинист? – Джигме с аппетитом дожёвывал последний кусочек.

– Да.

– Куда уже восходила?

– Я тренируюсь на скалодроме.

Джигме закатился смехом так, что все посетители кафе дёрнулись от испуга.

– My ass, – у него даже слюни брызнули. Своими белыми зубами он осветил весь зал. Кстати, пора включить свет. За обедом в приятной компании Тина и не заметила, как стемнело. Обычно за освещением следит Регина.

– Дорогущие у тебя, наверное, имплантаты.

– Ладно,– он кое‑как успокоился. – Один‑один.

– А здесь ты что забыл? Не на Орлиное Гнездо ведь приехал посмотреть?

– Тебя приехал увидеть.

– Два‑один.

Джигме допил последний бокал вина. Расплатился, попрощался холодно. Так, будто эта беседа была для него не более чем радио, звучащее в качестве фона.

Тина в тот день закрыла кафе раньше обычного и сразу пошла домой – в самое родное и тёплое для неё место. Однако, переступив через порог, она ощутила разочарование.