Без любви не считается

– Очень! – Я снова смотрю ему в глаза, широко улыбаясь. – Мы можем попробовать, если хочешь, но предупреждаю: с чувствительностью в таком состоянии у меня беда.

Опускаю раскрытую ладонь ему на бедро и сжимаю пальцы, медленно поднимаясь выше.

– В этом и проблема. – Он накрывает мою руку своей, удерживая на месте. – Я же говорил, что люблю секс, и не просто для количества и галочки. Мне важно качество процесса.

– А я думала, весь смысл в оргазме.

– Не весь.

Отвожу взгляд, почувствовав легкий укол сожаления. Теперь и я расстроена, что у нас ничего не будет. Похоже, он точно знает, о чем говорит, а такие мужики на дороге не валяются.

– Если мы не умрем завтра, то шанс восполнить пробел еще представится, – лгу я, чтобы хоть одному из нас стало легче.

– Вряд ли, – хмыкает Марк. – Уже завтра твой Андрюша приползет на коленях, вы помиритесь, потом сыграете свадьбу. Через год, а может, и раньше, он тебе критически надоест, как в быту, так и в постели, и тебе даже нечего будет вспомнить, когда начнешь запираться в ванной комнате пару раз в неделю, чтобы от души помастурбировать.

– Звучит, как страшный сон.

– Для кого‑то это обычная жизнь.

На языке вертится резкое заявление о том, что я никогда не выбрала бы такую жизнь, но осознание нечаянно сброшенной картонной маски с именем Наташа вовремя заставляет закрыть рот. Склоняю голову, Марк закидывает руку мне за спину и прижимает к себе. В его жесте нет сексуального подтекста, он скорее уютный и ни к чему не обязывающий, словно мы и правда старые добрые друзья. Закрываю глаза, окутанная теплом и тонким ароматом сандалового дерева, которым пропитана футболка Марка, и засыпаю быстрее, чем могу обдумать следующие шаги.

– Ната… – Слышу тихий голос в полудреме. – Наташа, мы приехали.

– М‑м‑м, – мычу я, не желая отрывать голову от подушки.

Почему она такая твердая? Надо заказать себе новую, иначе мой позвоночник совсем скоро станет похож на вопросительный знак.

– Наташа!

– Какая на хрен… – бормочу я, распахивая глаза, и прикусываю язык. – Мы уже на месте?

– Ага, – сонно кивает Марк, который, по всей видимости, тоже успел прикорнуть.

Вылезаем из машины, он берет меня за руку и ведет к подъезду многоэтажки. Открывает дверь в тамбур, и я щурюсь от яркого света, ощутив мерзкий треск в черепе.

– Потерпи еще немного, – говорит Марк, вызывая лифт.

– Когда‑то тусовки до утра были веселыми.

– Когда‑то я мог шесть раз за ночь, даже после бутылки текилы.

– Старость – не радость, – с искренним сочувствием произношу я.

– И не говори.

Поднявшись на девятый этаж, Марк с третьего раза попадает ключом в замочную скважину и наконец открывает дверь в узкую темную прихожую, тихо выругавшись.

– Теперь я понимаю, почему ты не признаешь пьяный секс.

– Ой, заткнись. Единственная поза, на которую ты сама сейчас способна, – это шавасана.

– Подкол засчитан.

Сбрасываю туфли и растопыриваю пальцы, сладко мыча. Марк кидает ключи на крошечную высокую тумбу в углу и уходит в дальнюю комнату, зажигая свет.

– В душ хочешь?! – кричит он.

Единственное, чего я хочу, так это узнать, где здесь кровать, но Рождественский должен уснуть раньше меня.

– Можешь пойти первым, – отвечаю я, заглядывая в спальню.

Матерь божья! Рот невольно приоткрывается, и я безотрывно наблюдаю, как уже полуобнаженный Марк стягивает брюки, стоя на одной ноге и упираясь рукой в стену. На его груди с десяток небольших татуировок, парочка на ребрах и еще одна над коленом. Серые боксеры низко сидят на бедрах, показывая сухие мышцы пресса, а его икрами, кажется, можно дробить камни в пыль.

– Только не плачь, – иронично говорит он, швыряя брюки на напольную вешалку‑штангу, где висит несколько комплектов одежды, и валится на кровать, откинув край белого одеяла.

– Пойду умоюсь, – тихо произношу я, прижимая колени друг к другу.

– Я отключусь за пять секунд. В ящике в ванной есть все, что нужно, но если будут проблемы, разбуди.

– Ага.

– Спокойной ночи, Ната, – бормочет он, укладываясь на живот, и обнимает подушку.

– Спокойной, Марк.

Отступаю, тихонько вздохнув. Жаль, что мы с ним познакомились при таких обстоятельствах, но у меня есть дело. Дружба превыше всего. Открываю дверь в комнату напротив, безошибочно находя ванную, и включаю верхний свет. В глаза мгновенно бросается зеркало над умывальником, и сердце со свистом падает на дно живота. Это совсем не то зеркало, которое я видела на фото. Оно было больше и с подсветкой наверху в виде круглых лампочек, а здесь всего лишь маленький прямоугольник в черной рамке. Кручу головой, осматриваясь: стопка чистых полотенец на стиральной машине, подставка с зубной щеткой и… все. Открываю ящик под раковиной: мыло, гель для душа, несколько запечатанных зубных щеток, электрическая бритва. Он недавно переехал, что ли? Отодвигаю второй ящик, он оказывается и вовсе пуст. Ничего не понимаю.

Жужжание мобильника в сумочке заставляет испуганно дернуться, но я быстро беру себя в руки и читаю сообщение. Наверное, Дарина проснулась от приступа икоты.

 

Дарина: «Ди, пожалуйста, скажи, что ты в порядке. Я не могу спать!»

Диана: «Посмотри на фото, которое прислал тебе Марк. Ты узнаешь на нем ванную комнату? Ты была в ней?»

Дарина: «Сложно сказать. Я не слишком хорошо запомнила интерьер»

 

Закатываю глаза, раздраженно цокнув языком. Конечно же, она не запомнила, после того, что я видела в спальне, у меня тоже случился микроинсульт. Делаю несколько быстрых фото и отправляю Дарине.

 

Диана: «*вложение* А это ты узнаешь?»

Дарина: «Кажется, да. Ты в его квартире?»

Диана: «Да, он спит. Плохие новости, дорогая, похоже, он здесь не живет, а только баб приводит. И если он сделал сегодня фото с кольцом где‑то в другом месте, то тут его нет»

Дарина: «?#@*&%!»