Бойся своих желаний

«Артем Шестаков взорван в машине вместе с Екатериной Сафроновой, все подозрения падают на ее мужа».

«… не поделили одну женщину… месть… одним махом обоих… Отелло наших дней».

И все в таком духе. В глазах пляшут буквы, все расплывается. Неужели Вадим убийца?

Открываю одну из статей и выхватываю информацию кусками:

«Артем Шестаков и Екатерина Сафронова погибли недалеко от загородного дома семьи Шестаковых. Машина сорвалась в кювет и загорелась. Позднее выяснилось, что в ней было установлено мощное взрывное устройство.

Вадим Сафронов свою вину отрицает, но факты упрямая вещь. Он давно хотел выкупить долю Шесткова в бизнесе, но тот отказывался. К тому же покойный тайно встречался с женой Сафронова Екатериной».

В статье четыре фото из разных мест – миниатюрная улыбчивая брюнетка держится за руки и целуется с мужчиной. И явно не с Вадимом. Было видно, снимки сделаны так, что фотографируемые этого не заметили.

Очень пристально рассматриваю жену Вадима. Мы с ней совершенно разные, она по лоску и типу внешности ближе к Виталине. Мужчина рядом с ней очень хорош собой. Длинноватые черные волосы, мощная фигура, влюбленные глаза, направленные на чужую женщину. Катя и Артем счастливы друг с другом, это видно. А как же Вадим?

В моем горле встает ком: настоящая трагедия с ужасающими последствиями. Боже, если Вадим действительно их убил, то я бы ни за что не смогла его оправдать.

Да, нам бывает больно. Да, с нами подчас поступают ужасно, равнодушно, проезжаются, словно поездом. Но это не дает нам права на такую месть. Жизнь бьет, но держать удар мы обязаны, так же, как и оставаться людьми в полном смысле этого слова.

Долго читаю статьи, в которых сплошь грязь. Вадима поливают со всех сторон. Вспоминают его сомнительный путь к обогащению. Называют бизнес построенным на костях. Узнав, чем Вадим занимается, понимаю, что аллегория не так далека от истины.

Сафронов покупает убыточные предприятия и фирмы, банкротит окончательно, распродает по частям. И далеко не все владельцы с этим согласны. Кто‑то даже шагнул из окна своего офиса.

Нахожу одно фото, где Вадим снят на закрытом судебном заседании. Он за решеткой. Лицо непроницаемо.

После оправдания за недоказанностью, он сорвался, не иначе.

Этому сломал руку в баре, тому нос. Разборки в подпольном борделе, избиение журналиста, разбитые машины, ущерб, нанесенный различным заведениям. После освобождения у Вадима был очень сложный период длиною почти в год.

Всхлипываю и отбрасываю от себя телефон, подошедшей встревоженной моим состоянием официантке заказываю сто грамм элитной водки и апельсиновый сок.

К моему заказу догадливая девушка добавляет высокий стакан и ведерко со льдом. Когда я киваю, быстро смешивает отвертку и удаляется.

Половину осушаю махом, морщась от непривычной крепости. Но я уверена, что вино точно бы не помогло мне справиться с новостями. Приговорив коктейль, недолго думаю и заказываю еще один.

С ненавистью посматриваю на внедорожник под окном. Леша точно не позволит мне сбежать. Да и куда бежать? Домой? А если Вадим разозлится? Что он может сделать когда зол, я уже видела.

Просидев в ресторане еще два часа, оплачиваю счет и на негнущихся ногах иду к внедорожнику. Предупредительный и веселый Леша открывает для меня дверь и помогает забраться внутрь. Я настолько взвинчена, что алкоголь в моей крови просто сгорел, практически не оказав никакого действия.

– Домой? – осведомляется он с улыбочкой. Мне же хочется ему вмазать. Он что, не знает, к кому меня везет? На кого работает? К чему это хорошее настроение?

– Домой, – отворачиваюсь к окну и тихо выдыхаю. На встречу с Вадимом нужно как‑то настроиться. Как я вообще смогу ему в глаза посмотреть? Как удержаться от вопросов, которые так и рвутся изнутри?

В квартире долго развешиваю вещи, потеснив костюмы Вадима. Отрываю этикетки, расставляю обувь, сумочки, раскладываю часы и украшения.

Собственную одежду снимаю и убираю обратно в чемодан. Светину в пакет, чтобы отдать при встрече. На себя надеваю комплект дорогого кружевного белья и легкое домашнее платье.

Опять брожу по пустой квартире, включая и выключая свет в комнатах. Мне отчаянно хочется заняться хоть чем‑нибудь, что отвлечет. Я даже просматриваю в телефоне домашку по предметам, но все учебники остались в общежитии, так что заняться ею вплотную невозможно.

Надо будет попросить Алексея свозить меня завтра в общежитие, чтобы забрать остальные вещи. Или есть смысл подождать? Кто знает, возможно, Вадиму хватит и одних выходных наедине с провинциалкой.

Он явно ошибся в своем выборе вчера. Я не его типаж.

Не придумав ничего лучше, отправляюсь на кухню, где занимаюсь приготовлением несложного ужина. Тушеная курица, картофельное пюре. Смешиваю овощной салат с оливковым маслом и гранатовым соусом.

Год назад у меня получилось скопить денег, плюс родители добавили, и я с двоюродной сестрой отправилась в Турцию по горящей путевке. Этот отдых оставил во мне неизгладимое впечатление. Море, пляж, пальмы. И вкус граната на губах. Домой я привезла две бутылки такого соуса. И у Вадима он в холодильнике тоже оказался.

Поковыряв еду вилкой, направляюсь в гостиную. Думаю о том, что вообще есть смысл пойти спать, а не ждать Вадима. Утром я буду спокойнее, и мы сможем поговорить без лишних эмоций.

– Привет, – мужской голос прерывает поток роящихся у меня в голове мыслей, и Вадим хлопает входной дверью.

– Привет, – на инстинктах отступаю. – Как дела?

– Устал, – удовлетворенный взгляд Вадима скользит по мне. В руках у него небольшая коробка. Мужчина проходит в гостиную и садится на диван, разложив руки по спинке. – Леша сказал, ты съездила за покупками, а потом налакалась в ресторане в одиночку.

– Компанию не нашла, – маленькими шажочками подхожу ближе к Вадиму. Застываю метрах в двух от него.

– И чего пила? Денег на карте оказалось мало? Или платье красивое из‑под носа увели? – на его губах начинает играть легкая улыбка. Издевается, сволочь.

– Погуглила твою личность, – утыкаюсь кулаками в поясницу, чтобы дрожащие ладони, висящие вдоль тела, меня не выдали.

– Понятно, – он роняет коробку из ладони на подушку дивана и кладет голову на спинку. Взгляд устремлен в потолок, – хочешь что‑нибудь спросить?

– Это ты их убил? – вырывается у меня. Впериваюсь в него взглядом, пытаясь хоть что‑то считать по лицу. Даже подхожу ближе.

– Ты сейчас как следователь по особо важным на меня смотришь, – он поднимает голову и сгибает руку в локте. Ладонью упирается в щеку. На лице скука и никаких тебе признаков вины, отчаяния или злости.

– И? – настаиваю я.

– Вообще‑то, меня оправдали.

– За недоказанностью, – парирую я, начиная ходить туда‑сюда, мельтеша перед Вадимом.

– Ты еще удивись, как меня отпустили, – в его голосе прорезается сарказм.