Брак по расчёту

– Я рад, – тем временем изрёк Голенбоген, сразу сделавшись похожим на жидкометаллического робота из второго «Терминатора». То же отсутствие эмоций, та же протокольная рожа.

– Но у нас есть одно пожелание….

– Да, слушаю, – кивнул я, вытаскивая из сумки блокнот с ручкой.

– На календаре, который вы делаете, я должен быть не один.

– А с кем? – удивился я, невольно бросив взгляд на портрет Президента за спиной чиновника.

– Вот, – он протянул мне фотографию. – С этим объектом.

Хм! На цветном глянцевом снимке стояла женщина в длинном, вечернем платье, с букетом цветов. Не очень красивая, и уже в годах. За сорок – точно. Правда, стройная, не похожая на большинство дам «бальзаковского» возраста.

«Не понял! Наш „государев человек“, что, свою жену (или кто она там ему?) прославить собирается?! А почему тогда тётка одна сфотографирована?!».

– То есть от меня требуется вставить это изображение в тот снимок, который является у нас основным?

Чиновник кивнул.

– Совершенно верно. Но не просто вырезать и перенести на новый слой….

Он помолчал, уставившись на свои руки отсутствующим взором, затем снова поднял взгляд.

– У этой женщины не должно быть лица.

– Э‑э… То есть как это – не должно быть лица?!

– Замажьте его.

– Чем?!!!

Голенбоген деревянно усмехнулся.

– Мне, что, учить вас работе с графическими программами?!

– Нет, – смутился я. – Просто я должен знать – чем именно… э‑э… замазывать. Каким цветом?

– Думаю, телесным. Пусть у неё вместо лица будет пятно телесного цвета.

– Хорошо. А как именно должна располагаться эта фигура, – я постучал пальцем по снимку. – Рядом с вами? Где‑нибудь в стороне?

– Рядом со мной, – чиновник неожиданно улыбнулся, показав мелкие некрасивые зубы. – Не в обнимку, разумеется, но рядом.

– Понял. Вы отсканируете снимок?

– Берите, – отмахнулся Голенбоген. – нам он не нужен. У вас‑то в конторе, надеюсь, сканер есть?

– Имеется.

Я запихал фотографию в сумку, вместе с так и не открытым блокнотом («а чего, спрашивается, записывать?! Такое пожелание, пожалуй, забудешь!»), поднялся с кресла.

– Сроки у нас остаются те же?

– Те же, те же, – вмешался до этого молчавший «Кощей». – Хотя, разумеется, оплата будет увеличена. Мы свяжемся с вашим начальством.

«Да они сумасшедшие!» – подумал я, выходя из администрации и двигаясь в обратном направлении. «Полные крейзи, если подобные картинки хотят в типографии распечатать и по кабинетам развесить! Интересно, этих говённых слуг народа на вменяемость проверяют? Ну, скажем, при вступлении в должность? У чувака с башкой явно – большие проблемы, если он желает видеть рядом с собой тётку с отсутствующим лицом! Интересно, кто она?».

Не выдержав, я остановился, достал из сумки фотографию и принялся её изучать.

«Баба, как баба…. Рожа не айс, конечно, но не всем же быть красавицами! Челюсть тяжеловатая и глазки маленькие, широко расставленные, лицо мрачноватое. Стоит на фоне какой‑то покоцанной стены. В руках букет роз. Розовых. „Розовые розы Светке Соколовой….“. А, кстати…» – я перевернул снимок, надеясь найти имя сфотографированной женщины, но вместо него обнаружил довольно‑таки странную надпись: «Мы тебя найдём. Мы тебя не забудем» – чёрными, корявыми буквами.

«Опа! Что значит – „мы тебя найдём“?! Угроза?! Интересно, где наш Гелентваген взял этот снимок? И кто она ему? Во, засада!».

Я покачал головой, сунул загадочную фотографию обратно в сумку, после чего машинально оглянулся и, разумеется, тут же заметил своего преследователя.

Хрен в чёрном сюртуке стоял на тротуаре метрах в ста от меня, и снова читал свой дурацкий талмуд.

«Ну, хватит!» – внутренне рявкнул я, после чего, резко развернувшись, направился к незнакомцу. Тот среагировал мгновенно. Захлопнув книгу, быстрым шагом, чуть ли не бегом, ломанулся назад и вскоре исчез за углом.

– Тьфу, чёрт! – вслух сказал я, затем остановился и поскрёб затылок.

Чувствовал я себя очень неуютно. И дело даже не в похмелье.

Во‑первых, сам факт слежки, а то, что за мной именно – следят, я уже не сомневался. Во‑вторых, способ передвижения этого «актёра»…. Ведь он даже бежал с сомкнутыми сзади кистями!!! Охренеть! Ну, и наконец, третье: куда он девал свою чёртову книгу?! В карман засунул?! Предположим. Только почему я этого не видел?! Вот он стоит – читает, вот уже бежит, заложив за спину руки, а где, так сказать, промежуточная стадия?! Да и какой должен быть карман, что бы в него влезла подобная хрень?!

«Нет, надо этим кренделем вплотную заняться! Всё‑таки поймать, набить морду и допросить! …Или сначала допросить, а потом набить морду? Ладно. Разберёмся».

Настроение и без того далеко не безоблачное, испортилось окончательно, и в офис я вернулся злым, как собака.

– Вы представляете, – сказал я, обращаясь к Бакланову. – Этому Голенбогену – Урусу потребовалось добавить в календарь бабу!

– Голую? – хохотнул шеф, в отличие от меня, пребывающий в хорошем настроении.

– Если бы, – я вздохнул и продемонстрировал ему снимок.

– Да, не Моника Беллучи, – кивнул Григорий Александрович. – Она вообще кто?

– Не знаю. Не сказали. Зато потребовали замазать её лицо.

Бакланов выпучил глаза.

– Чего‑чего сделать?!

Виталий, до этого особого интереса к нашему разговору не выказывающий, и тот выпрямился, оторвавшись от монитора и уставившись на меня.

– Замазать лицо, – повторил я.

– Чем?!!!

– Краской телесного цвета.

– А… – шеф поморгал, – а на фига это ему?!

Я молча пожал плечами.

– М‑да. Тяжелый случай, – добавил от себя Виталий. – Тебе, наверное, фотку отсканировать надо?

– Угу.

– Тогда давай сюда. МФУ к моему компу подключен.