Брак по расчёту
– А он знает, как зовут меня?
– Во! – она постучала согнутым пальцем по столу. – Совсем с катушек съехал!
– Ну, хорошо, – я примиряюще поднял руки. – Губер пожаловал! Генерал, типа. Царь‑батюшка местного разлива. Я то тут при чём?!
– Мы должны присутствовать там, где он присутствует!
– На фига?
Новослободская фыркнула.
– Что бы все спрашивали, а ты был первый!
– Ладно, – я тяжело вздохнул. – Пошли.
Мы выбрались из дома и направились к огромной толпе на подъездной дорожке. Там же стояло несколько гигантских машин «слуг народа», и меня в который уж раз поразило их вопиющая антиэстетичность. Не именно этих джипов да мерсов, а автомобилей вообще. Мало кто из людей об этом задумывается, но железные коробки на колёсах с двигателями внутреннего сгорания уродливы, потому‑что противоестественны. Совершенно дикое сочетание круглого, прямоугольного, вытянутого, приплюснутого…. И ничего нет более нелепее рекламы, где очередная навороченная тачка изображается на фоне идиллических пейзажей. Всё равно, что поставить на лесную полянку или на берег океана с ультрамариновой водой и ослепительно белым песком засранный унитаз.
Вообще, когда человечество, перестаёт копировать природу и начинает изобретать что‑то своё, всегда получается убого и бездарно. Самолёты, например, не вызывают эстетический шок, поскольку скопированы с птиц. Субмарины – с рыб, как и небольшие лодки; воздушные шары скопированы – не то с луны, не то с солнца; даже аэростаты – с облаков. А вот надводные корабли, и уж тем более – автомобили – извращение. Кубизм бездарный.
Впрочем, я отвлёкся. Это всё от вискаря. Слишком крепкий зараза! Оттого и злобствую.
Господин губернатор улыбался, пожимал руки и время от времени шутил. Вернее он думал, что шутит, но поскольку окружающие тут же начинали жутко хохотать, никакой дисгармонии не возникало.
– Дорогой Андрей Андреевич! – хозяин замка, чуть ли не лопаясь от радушия, обвёл рукою поместье. – Как говорится, мой дом – ваш дом! Прошу вас!
Господа чиновники – бывшие бандиты дружно двинулись к дому, двери которого были уже широко распахнуты.
– Угостимся чем Бог послал! – продолжал заливаться соловьём Анатолий Иванович в своей излюбленной манере. Он лучше бы, чем костюмы шить за десятки тысяч евро, нанял бы себе учителя русского языка!
– Главное, что б нас Бог не послал! – опять «пошутил» губер и все зашлись в очередном приступе смеха.
Мне снова захотелось выпить.
«Да пошла бы моя уважаемая невеста в глубокую попу!» – возмущённо подумал я. «Тоже мне, воспитательница! Терпеть этих монстров трезвым?! Я не враг своему здоровью!».
Тут я заметил в свите губернатора знакомую физиономию Голенбогена‑Уруса, и настроение у меня испортилось окончательно.
«А вот и наш главный любитель настенных календарей и женщин без лиц! Ну, правильно, где ж ещё этому психу тусоваться?! Только в гостях у бандитов! То есть у тех, кому они на самом деле служат!».
Глава шестая
В которой я всё‑таки напиваюсь с «большими людьми», начинаю видеть галлюцинации, вместе с ними – чувака в камзоле, запойного Гену, нарисованного мужика, после чего решаю отправиться в гости к Виагре, нажираюсь ещё больше и оказываюсь непонятно где, непонятно зачем.
1.
Обеденный зал дворца‑замка поражал воображение уж никак не хуже каминной. Канделябры, хрустальные люстры, подлинники в тяжёлых рамах, расписанный крепостным художником потолок.
Я не шучу. Как мне рассказывала Новослободская, некий живописец задолжал её папане весьма кругленькую сумму во вражеской валюте, а отдать не смог. Ну, и поставил добрый Анатолий Иванович должнику условие: либо тот на халяву расписывает ему потолки‑стены, либо господина художника в этой самой стене и замуровывают. Живьём.
Поэтому теперь, с верхотуры, на высокое собрание взирали ангелы, амуры, изгоняемые из рая Адам с Евой, а так же сам Господь Бог – лично. Он сидел на облаке, и вид имел весьма суровый.
Мой сосед слева – жизнерадостный бандюган, с красной рожей и золотым Ролексом на волосатой лапе, подмигнул.
– Давай жахнем что ли? А то пока эти, – он кивнул в сторону губера, – напи….ся, водка остынет!
– Давай! – согласился я.
Благо уважаемая Ирина Анатольевна сейчас сидела от меня далеко – рядом с папашкой и строила глазки господину Лакуре. Меня, как я подозревал, отправили на край стола из‑за неправильного костюма, а так же ботинок и причёски. Что лишний раз подтвердило правильность присказки «нет худа без добра».
Бандюган разлил по бокалам экспортную «Столичную», мы выпили и закусили красной рыбкой.
– Ништяк! – вынес вердикт мой собутыльник, чавкая. – Ты сам по жизни кто?
– Жених.
Сосед сделал удивлённое лицо.
– Типа, не понял!
– Типа будущий зять Новослободского, – я показал вилкой на олигарха.
– А, теперь понял, – бандюган кивнул. – У него работаешь?
– Не, я художник.
Собутыльник оживился.
– Серьёзно?! А эти… тачки разрисовываешь? Ну, там, тёлку изобразить, животинку какую, типа волка или крокодила?
– Не знаю, не пробовал ещё.
– Зря! – бандит снова зачавкал. – Крутая штука! И бабки хорошие платят!
В голове у меня к тому времени всё уже кружилось, летало и переворачивалось; настроение не то что бы повысилось, просто стало на всё плевать.
– Ща приду! – промямлил я, с трудом выбрался из‑за стола и, пошатываясь направился в ту сторону, где по моим прикидкам находился туалет.
Вышел в коридор, протопал по шикарному белому покрытию, в котором ноги утопали, как в сметане, завернул за угол и… увидел женщину без лица.
Ту самую.
Она стояла метрах в пятнадцати от меня, держа в руках букет. Только розы были не розовые, а чёрные.
