Чаша Герострата
– Кошке? – задумчиво повторила Вика. – Пожалуй, это мысль… а сыр, значит, можно самой съесть?
– Думаю, можно… – ответила я машинально.
Думала я о своем – о том, что мне пришло в голову после Викиного рассказа.
Вика оставила продукты в ячейке хранения магазина – и никто их не трогал, пока она за ними не пришла.
И запаха никто не почувствовал.
Так что если оставить в такой ячейке труп – его тоже долго никто не заметит.
Конечно, в магазинную ячейку труп не запихнешь, но в раздевалке бассейна большие металлические шкафчики, и туда не слишком большой труп вполне поместится.
И вообще, раздевалка – это отличное место преступления.
Там и днем‑то никогда не бывает много людей, а рано утром и вовсе ни души.
Я заметила, что уже легко произношу это ужасное словосочетание – «место преступления». Только мысленно, но это о чем‑то говорит. Я меняюсь…
Но это уже не важно. Важно, что я решила задачку, которую подкинул мне коуч.
Сказать, что я едва досидела до конца рабочего дня – значит ничего не сказать. Я ерзала на стуле, беспрерывно смотрела на часы, выбегала в коридор, так что Лизавета не преминула поинтересоваться, все ли у меня в порядке со здоровьем, а то, может, капель успокоительных накапать или же, вот, у нее хорошее есть средство от поноса.
Говорила уже, что наша Лизавета Павловна за словом в карман не лезет и всегда называет вещи своими именами.
В общем, стрелки на часах издевались надо мной как могли, но все же подошли к нужному времени, и я помчалась к коучу.
И сразу с порога, не успев даже сесть в красное кресло, выпалила:
– Я знаю! Я знаю, как ее нужно убить! Вернее, где!
– Здравствуйте, Полина! – осадил меня Леонид строгим неодобрительным голосом.
– А, да… извините… здравствуйте!
– Присядьте. Итак, что вы придумали?
– Ее нужно убить не в бассейне. То есть в бассейне…
– Так в бассейне или нет?
– В бассейне – в смысле, в здании бассейна, потому что я могу туда попасть незамеченной, через служебный вход, но не в воде, а в раздевалке. И запихнуть ее в шкафчик. Там ее никто не найдет, по крайней мере до вечера…
– А само убийство? Как вы его представляете?
Тут я задумалась.
Я так обрадовалась, что придумала, как спрятать тело, что упустила такой важный момент.
– Нож? – проговорила я задумчиво.
– Слишком много крови.
Да, действительно… я представила, как иду по коридорам бассейна вся в крови…
А что, если я кого‑то встречу?
Нет, это не годится.
Нужно сделать это бескровно…
И тут я словно увидела фрагмент криминального фильма с собой в главной роли.
Теперь я точно знала, что нужно сделать, и начала уверенно излагать свой план Леониду.
– Нужно застать ее, когда она будет одна в раздевалке, оглушить чем‑нибудь тяжелым…
– Чем? – деловито уточнил Леонид.
И тут я вспомнила кладовку, через которую можно проникнуть в бассейн. Вспомнила пакеты со строительной смесью на полках. Тяжелые такие пакеты…
– Упаковкой строительной смеси. Взять ее в той кладовке, о которой я говорила.
– Что потом сделать с этой упаковкой?
– Оставить в шкафчике вместе с трупом.
– Отпечатки пальцев?
– Положить упаковку со смесью в полиэтиленовый пакет, его унести с собой.
– А что потом, после того, как вы ее оглушите?
– Второй пакет надеть ей на голову и дождаться, пока она не перестанет дышать.
– Что ж, хорошо… – проговорил Леонид каким‑то скучным, полусонным голосом. – Думаю, вы решили задачу. И я со своей стороны решил свою задачу: на мой взгляд, вы выглядите гораздо лучше, чем когда пришли ко мне первый раз. У вас нет характерных признаков клинической депрессии.
Он быстро взглянул на меня и добавил:
– И карандаши вы больше не ломаете – ни красный, ни остальные. Значит, это наша с вами последняя встреча, больше вы в моих услугах не нуждаетесь…
– Последняя? – переспросила я с долей разочарования. Я уже успела привыкнуть к этим странным разговорам.
– Да, я считаю свою задачу выполненной.
В этот день я возвращалась домой со странным чувством.
Мне как будто чего‑то не хватало.
Ну да, я привыкла обдумывать идеальное убийство и теперь в моей жизни образовалась какая‑то пустота…
Но зато когда я видела издали в офисном центре Александру, я смотрела на нее без внутренней дрожи. Как будто я победила ее, выдернула, как больной зуб…
Впрочем, вскоре она мне перестала попадаться.
Можно было подумать, что она поняла, что утратила свою власть надо мной… Если бы…
Я шла задумавшись, и тут меня отвлек звук гудевшей машины. Ну гудит и гудит, мне‑то что, я по тротуару иду. Но ужасно знакомый голос закричал из машины:
– Полька, Полька! Ты что, не слышишь?
И выскочила из машины шикарная такая деваха, в которой я с трудом, но все же узнала Ленку Мелехову.
– Ленка! – ахнула я. – Да что с тобой такое? Машина, шмотки фирменные, откуда что взялось?
– Садись! – Она почти силой втянула меня в машину. – Тут стоять нельзя! Жутко рада тебя видеть! – говорила Ленка, трогая машину с места. – Вот все хотела позвонить, да закрутилась совершенно.
Я посмотрела на нее искоса и поняла, что Ленка не врет и не преувеличивает, что она и правда искренне рада меня видеть, и более того – я тоже рада. Вот так, говорила уже, что с пятнадцати лет у меня нету близких подруг, но все же с Ленкой мы хорошо общались. И она знала маму…
– А куда мы едем? – спросила я, оглядываясь.
– Вот и я тоже думаю: куда? – рассмеялась Ленка. – Слушай, я вообще‑то к маме еду, раз в неделю ее навещаю, а то как‑то не привыкла одна жить.
