Чаша Герострата
Ну что ж, я написала заявление и оставила его на столе, а потом пошла собрать вещи.
– Уже, – сказала Мария Петровна и протянула мне коробку, что стояла у нее в углу.
Я проверила только мамину фотографию, что лежала у меня в ящике стола, а она еще добавила, что сама обойдет всех с бегунком и вынесет мне завтра документы, чтобы я не поднималась.
Ленка Мелехова тогда была в отпуске – каталась на лыжах в Красной Поляне, остальные девчонки, запуганные начальником, даже не вышли со мной проститься.
И как вы думаете, кто встретился мне в коридоре? Она самая, Александра, женщина в красном.
И вот тогда я впервые почувствовала силу ненависти.
В дальнейшей моей жизни не было ничего хорошего. Примерно месяц, пока не кончились деньги, я находилась в ужасном состоянии. Хоть не было у меня о Вадиме хороших воспоминаний, все же это я пожелала ему в сердцах, чтоб он сдох. Так оно и вышло. В ушах стояли все те слова, которыми он обзывал меня перед уходом, а перед глазами – с каким презрением смотрел на меня начальник.
И еще Александра – красивая, уверенная в себе…
Подумывала я о самоубийстве, но останавливала мысль, что нужно это как‑то организовать, что ли. А если не получится? Останешься инвалидом навсегда…
В общем, когда кончились деньги, я пошла устраиваться на работу. С потерей оклада, не на ту должность, в крошечную фирмочку все же взяли.
И вот, когда я не то чтобы пришла в себя, но как‑то закостенела, законсервировалась в таком состоянии, нужно же было снова появиться в моей жизни Александре!..
Я задержалась в офисе, потому что забыла там зонтик. Перед самым концом рабочего дня небо заволокло тучами, которые явно собирались пролиться дождем.
Зонтик лежал в ящике стола, так что пришлось мне вернуться, хорошо, что начальник еще не ушел и на мои извинения что‑то буркнул из кабинета.
И вот, торопясь по пустым коридорам, я услышала смех Александры. Этот смех я не забуду до конца жизни.
И да, она шла к лифтам в компании сотрудников фирмы. Кажется, там были сплошь мужчины.
Они вились вокруг нее, как мотыльки вокруг лампы. (Правильнее было бы сказать, как мухи над кучей кое‑чего, но я не стану этого делать только потому, что вы подумаете, что я просто завидую.)
В самом деле, кто я и кто она? Достаточно бросить на нас двоих один только взгляд, и все станет ясно.
Красивая, эффектная блондинка с отличной фигурой, она, кроме того, еще умна и успешна, это сразу видно. А я – жалкая, никчемная, бесцветная неудачница, одинокая и неприкаянная, да к тому же еще и в глубокой депрессии.
И кто же поверит, что это именно она, Александра, является единственной причиной всех моих бед? Да она меня в упор не видит, я для нее просто не существую!
Так и оказалось. Вся эта компания меня просто не заметила. Нет меня, даже тени моей нет.
Они все со смехом втиснулись в лифт, даже не думая подождать. А я долго стояла, нажимая кнопки, пока не поняла, что лифт отключили. Почему‑то это стало последней каплей, и когда я спускалась по полутемной лестнице, я совсем пала духом.
Неужели так будет всегда?
Я шла к метро, ничего не видя, потому что в глазах было буквально темно. Встречные прохожие то и дело натыкались на меня, кто‑то вяло ругался, кто‑то отскакивал в сторону, кто‑то, кажется, спрашивал, не нужна ли мне помощь.
Я не отвечала ни тем, ни другим, из‑за спазма я вообще не могла говорить.
Возле станции метро, где было светло и шумно, я осознала, что давно идет дождь, так вот отчего в глазах у меня было темно. И еще я была вся мокрая, поскольку не удосужилась достать из сумки зонтик. Кроссовки хлюпали, пиджак хоть выжимай.
В зеркальной двери отразилось что‑то несусветное – волосы свисают как мокрая пакля. В метро из глаз ушла темная мутная зыбь, зато теперь перед глазами стояла она: с волосами, раскинувшимися по спине, в ярко‑красном платье, обтягивающем фигуру.
Все знают, что блондинкам не идет красное, однако она никогда не обращала внимания на стереотипы. И крупный рот, накрашенный опять‑таки ярко‑красной помадой, и ее смех. Громкий, раскатистый смех уверенной в себе женщины.
Да, она нигде не пропадет, у нее все будет прекрасно.
Господи, как же я ее ненавижу!
Странное дело, вот сейчас, когда я видела ее несколько раз, моя ненависть обрела невиданную силу. Тогда, полгода назад я была опустошена и раздавлена, мне казалось, что на меня с размаху опустилась каменная плита. Так что было никак не вздохнуть. Потом это прошло, я поменяла работу, чтобы ничто не напоминало о том, что произошло. И вот теперь я снова встретила ее, Александру.
И ненависть сжигает меня изнутри, как будто там, где‑то в районе желудка, горит огромный костер и его ничем не погасить. И мне кажется, что я так и сгорю на этом костре и останется только оболочка, а потом и она рассыплется в мелкую пыль.
Я не заметила, как доехала до своей остановки, вышла на автопилоте и пошла к дому. Дождь кончился, я шлепала по лужам не разбирая дороги – все равно ноги мокрые.
Впереди был длинный пустой вечер, и единственное хорошее, что ждало меня, – это горячая ванна.
А потом закутаться в мамин еще халат и сесть на диван перед телевизором. И тупо пялиться в экран, посматривая на часы, чтобы узнать, когда можно ложиться. И молить бога, чтобы он дал мне заснуть и проспать хотя бы несколько часов…
А может быть… Я даже остановилась, подняв одну ногу, как цапля на болоте.
Вот зачем мне такая жизнь? К чему я хочу прийти? Сколько я могу еще так существовать, если ненависть сжигает меня изнутри и я ничего не могу с этим сделать…
Пыталась забыть все, сменила работу, перестала даже общаться со старыми знакомыми – так вот вам, оказалось, что эта стерва Александра работает теперь со мной в одном здании!
Нет, я просто не вынесу еще одной встречи!
Так, может, перестать уже цепляться за мое жалкое существование? Может, послать все подальше, выйти на проспект и броситься под первый попавшийся грузовик?
Хотя нет, для чего устраивать незнакомому человеку такую жуткую подлянку…
От обдумывания такого серьезного вопроса меня отвлек микроавтобус, который с ветерком промчался мимо и окатил меня из лужи холодной грязной водой.
Я потрясла головой и ощутила, что мокрые не только кроссовки, но и джинсы. Холодная вода меня несколько отрезвила, я решила, что подумаю о самоубийстве в более спокойной обстановке.
