Черный Спутник

– Сегодня я ваш почтовый голубь. Один господин из Соликамска привёз для вас записку.

Мора через всю комнату бросил князю письмо.

Тот поймал – вот молодец! – вгляделся пристально в печать – цела ли? И чья она?

– Кто привёз это? – старик стремительно шагнул к окну, почти коснувшись Моры.

– Маленький пастор, он уже на пути в Москву. Он шёл прямо в руки к вашей охране, и я решил, что лучше передам письмо сам.

– Спасибо, – глухо проговорил князь. – Печать цела. Выходит, ты письма не читал?

– А на что мне? Я лишь почтовый голубь.

Князь отошёл к пюпитру, сломал печать. Пробежал записку глазами – один раз, другой, третий – словно вбирая её в себя, букву за буквой, затем поднёс листок к танцующему пламени свечи. Бумага почернела и осыпалась прахом.

Князь стоял неподвижно, глядя на бесценные свои чётки, и угол рта его подёргивался – то ли судорога, то ли такая злая улыбка.

– Если пожелаете, я могу передать ему ответ, – вкрадчивым шепотом подсказал Мора.

Князь вздрогнул, поднял на него безумные глаза.

– Какой ответ, куда? За две тысячи верст? В ссылку, минуя охрану?

– А что нет‑то? Время только понадобится, – легко сказал Мора. – Я должник ваш, передам, что прикажете. Я же не просто воришка, ваша светлость.

– Не стоит, – отмахнулся князь. – Посланник ничего тебе не рассказывал?

– Так, пару слов. Ссыльный под строгой охраной, гулять ему вовсе нельзя, только в церковь под конвоем. Но супруга надзорного поручика, кажется, предана ему безоглядно… – Князь весь превратился в слух, а у Моры‑то новости кончились, и он прибавил, кажется, и вовсе ненужное. – Ещё посланец рассказывал, что у графа дивные глаза, длинные чёрные волосы и седая борода – и он очарователен, как сам дьявол. Вот такой портрет…

– У него – борода! – князь собрался было гулко расхохотаться, но сдержался и лишь хихикнул: – Впрочем, он заслужил. Ступай, цыган, и спасибо тебе за письмо… – Князь пошарил в кармане серебристого халата, извлёк золотой червонец и бросил Море – тот поймал. – Ответа не будет.

Мора угрём скользнул в окно, бережно прикрыл за собой рамы и прежним путём – по цоколю, через осенний сад, тёмными спящими дворами – вернулся к себе, в душную каморку с храпуном Готлибом.

 

Неделю спустя Мора получил ответ от Матрёны:

«Делай как знаешь, я в тебя верю».

А Мора давно уже делал – как знал. Наивный поручик захаживал к нему по вечерам, выспрашивал, когда же проявится результат роковой присушки. Мора в платок с монограммой пару раз высморкался и выбросил в нужник, и зажил по принципу – или осёл помрёт, или шах, или я. Поручику же посоветовал на месяц оставить в покое предмет своей страсти, чтобы не мешать действию колдовства. Готлиб любопытствовал, зачем поручик является по вечерам, и подозревал, греховодник, что изящный кавалер имеет виды на самого Мору. Мора, смеясь, отвечал, что поручик дурак, верит в цыганскую магию и хочет, чтобы ему наколдовали удачу.

Постигла Мору не чаянная уже радость – спина‑чертовка перестала болеть. Трость отставлена была в угол, более не нужная, и молодой цыган, наконец‑то распрямившись, вихрем носился между каморкой своею, псарней и трактиром Шкварни.

 

Ударил первый морозец, грязь подмёрзла, лужи подёрнулись тонкой корочкой льда. Во дворе перед конюшней старый князь тренировал Люцифера‑второго.

В окнах краснели испитые рожи молодых князей – наследнички то ли боялись, то ли надеялись, не грохнется ли папаша на землю из рискованной песады. Но папаша держался в седле как влитой, словно позировал для конной статуи.

Мора вышел из псарни с легавой на поводу и невольно залюбовался. Конь стоял на задних ногах – свечкой, и князь удерживал в повиновении эту величественную и немного жуткую фигуру. Наконец передние копыта Люцифера коснулись земли, напряжение схлынуло и красные рожи наследников убрались из окон. Мора собрался было уводить пса, но князь окликнул его из седла:

– Куда ты ведешь Выбегая?

– Запаршивел, ваша светлость. Увожу его, чтобы всю свору не перепортил.

– И что будешь с ним делать?

– Запру отдельно, пока не вылечится.

Князь спешился и передал поводья конюху.

– Булгаков, подойдите! – позвал старик, и поручик с обычным своим недоумённым лицом сбежал к нему с крыльца. – Подайте мне свой пистолет, чтобы за ружьём не бегать. Да не бойтесь вы, Булгаков, я же не в вас собираюсь…

Князь взял из рук поручика пистолет и, почти не целясь, выстрелил в пса. Короткий визг, шорох в грязном снегу… Бедняга Выбегай и не понял, что с ним случилось.

– Закопай подальше от псарни, – бросил старик Море. Вернул поручику пистолет и последовал за конюхом, уводящим в стойло Люцифера‑второго.

 

Когда Мора уже утрамбовал и заравнивал яму за сараями, к нему подкрался тихонечко младший конюх.

– За что он Выбегая‑то, старый чёрт?

– Да он, в общем‑то, прав, – отвечал Мора. – Паршивая собака всю свору могла перепортить. Ты‑то зачем пришёл?

– Хозяин велел кликнуть тебя. Он возле Люцифера, ты иди, а я заровняю.

 

Мора направился на конюшню.

Старик обретался рядом со своим вороным сокровищем, конюхи возились где‑то в дальних стойлах, не видно их было и не слышно.

– Подойди, – приказал князь. – Ближе, не бойся.

Мора приблизился. Старый князь смотрел на него сверху вниз, нервно играя стеком:

– Помнишь, что ты предлагал мне, голубь почтовый? Это возможно ещё?

– Передать письмо? – вспомнил Мора. – Да, ваша светлость. Только лёд должен встать, пока что грязи много на дорогах и переправы нет.

– Я больше не светлость, – с каким‑то отчаянием произнёс князь, – но чёрт с ним. Ты сам поедешь?

– Сам не справлюсь, спина батогами бита. Но человек надёжный поедет.

– А не примется он потом болтать, надёжный твой?

Мора криво улыбнулся и потянул из рукава шёлковый шнурок.

– Не только вы, ваша светлость, убиваете паршивых собак. Болтуны у нас не заживаются – вот, гляньте, галстук какой для болтунов‑то…