Четвертое крыло

Рианнон спрыгнула с кровати, уже одетая в спальные шорты и тунику. Она смотрела на меня с улыбкой и облегчением.

– Я здесь, – заверила я ее. – Моей рубашки больше нет, а я здесь.

– Можешь взять новую в центре выдачи завтра.

Она хотела обнять меня, но взглянула на перевязь и отступила на шаг, садясь на край своей койки. Я устроилась на своей, лицом к ней.

– Насколько все плохо?

– В следующие несколько дней будет больно, но со мной все будет в порядке, если не тревожить руку. Я полностью выздоровею еще до того, как мы начнем практиковать вызовы на матах.

Пока у меня было две недели, чтобы понять, как не допустить повторения подобного.

– Я помогу тебе подготовиться, – пообещала Рианнон. – Ты единственный друг, который у меня здесь есть, поэтому я бы предпочла, чтобы ты не погибла, когда все начнется по‑настоящему.

Уголок ее рта растянулся в кривой улыбке.

– Изо всех сил постараюсь этого не сделать, – я улыбнулась, превозмогая пульсирующую боль в плече и руке. Лекарство уже давно выветрилось, и мне становилось дико больно. – А я помогу тебе с историей.

Я облокотилась на левую руку, и она скользнула прямо под подушку.

Там что‑то лежало.

– Нас будет невозможно остановить, – заявила Рианнон, провожая взглядом Тару, темноволосую пышную девушку из Моррейна, проходившую мимо наших коек.

Я достала маленькую книгу – нет, это был дневник – со сложенной запиской сверху. На записке почерком Миры было написано: «Вайолет».

Я развернула записку одной рукой.

 

Вайолет,

я задержалась, чтобы прочитать списки, и хвала богам, тебя в них нет. Жаль, что я не могу остаться. Мне нужно вернуться к моему крылу. Но даже если бы я могла, мне все равно не дали бы увидеться с тобой. Я подкупила писца, чтобы он пронес это письмо к тебе на койку. Надеюсь, ты знаешь, как я горжусь тем, что я твоя сестра. Бреннан написал это для меня летом, перед тем как я вступила в квадрант. Это спасло меня, и теперь может спасти тебя. Местами я дополняла эти записи тем, что почерпнула сама, но в основном это его знания. Я уверена, что он хотел бы, чтобы записи были у тебя. Он хотел бы, чтобы ты выжила.

С любовью, Мира

 

Я проглотила комок в горле и отложила записку в сторону.

– Что это такое? – спросила Рианнон.

– Это моего брата.

Слова едва слышно слетели с моих губ, и я открыла дневник. После его смерти мать, как предписывает традиция, сожгла все, что ему принадлежало. Я уже много лет не видела уверенного размаха его почерка. И все же дневник был здесь. Грудь сдавило, и меня захлестнула новая волна горя.

– Книга Бреннана, – прочитала я на первой странице, а затем перелистнула на вторую.

 

Мира,

ты – Сорренгейл, так что ты справишься. Возможно, не так впечатляюще, как я, но соответствовать высоким стандартам дано не всем. Кроме шуток, здесь записано все, что я узнал. Держи эти записи в безопасном месте и не показывай другим. Ты должна жить, ради Вайолет. Она не должна увидеть, как ты падешь.

Бреннан

 

Слезы навернулись на глаза, но я сморгнула их.

– Это его дневник, – соврала я, листая страницы.

Я словно слышала его язвительный, саркастический тон, когда просматривала записи. Как будто он стоял рядом, подмигивая и ухмыляясь любой опасности.

Проклятье, я скучала по нему.

– Он умер пять лет назад.

– О, вот как… – Рианнон наклонилась и сочувственно посмотрела на меня. – Мы тоже не все сжигаем. Иногда приятно оставить что‑то на память, да?

– Ага, – прошептала я.

Этот дневник был для меня не просто чем‑то, а… всем, пусть я и знала, что мать бросит его в огонь, если когда‑нибудь найдет.

Рианнон откинулась на спинку кровати, открыла книгу по истории, а я углубилась в историю Бреннана, начиная с третьей страницы.

 

Ты пережила парапет. Хорошо. В ближайшие несколько дней будь наблюдательна и осторожна. Не привлекай к себе внимание. Я набросал карту, на которой отмечены не только аудитории и занятия, которые в них проходят, но и места, где можно встретить инструкторов. Я знаю, что ты волнуешься насчет вызовов, но тебе не о чем беспокоиться, с твоим‑то правым хуком. Может показаться, что партнеров выбирают случайным образом, но это не так. Ни один инструктор в этом не сознается, но все решается еще за неделю до испытаний, Мира. Да, любой кадет может бросить вызов, но сначала инструкторы будут ставить вас в пары так, чтобы отсеять самых слабых. Это означает, что, когда начнутся поединки, инструкторы уже будут осведомлены, с кем ты сразишься в этот день. Вот в чем секрет: если ты в курсе, где и что искать, и способна уйти незамеченной, ты узнаешь, с кем будешь сражаться, и сможешь подготовиться.

 

Я глубоко вздохнула и быстро дочитала остаток записи. В моей груди расцвела надежда. Если я буду знать, с кем сражаюсь, то смогу начать бой еще до того, как мы ступим на ковер. Мой разум закружился, план обретал форму.

Две недели – столько времени у меня было, чтобы подготовиться к началу испытаний. И никто не знал территорию Басгиата так хорошо, как я. Все в дневнике.

Улыбка медленно расползлась по моему лицу. Теперь я знала, как выжить.