Цвет греха. Чёрный
Ещё одна пауза заполняется гулкими ударами моего сердца. Оно вдруг решает тоже сойти с ума. Долбится в груди как бешеное, словно в последний раз.
– Как, вы сказали, называется эта ваша школа? – переспрашивает собеседник.
– «Бахчешехир», – охотно подсказывает директор. Наименование созвучно с районом, в котором располагается наше заведение.
Но совсем не район, оказывается, интересует мужчину.
– То есть… Стамбул? – мрачно и даже зло отзывается он.
Я почти верю, что дальше он просто бросит трубку или же сперва пошлёт нашего директора в далёкие и совсем не распрекрасные дали, а потом всё‑таки бросит трубку.
Но моей внезапной мечте сбыться не суждено.
– Именно так.
– Понятно. Скоро буду.
Глава 2
Асия
Проходит почти шесть часов.
Шесть!!!
Грёбаных часов.
Ожидания…
А я так и сижу в кабинете господина Кайя. Он не разрешает из него выходить. Сам отправляется куда‑то по своим делам. Вместе с моим личным делом. Дверь за собой запирает. С учётом того, что меня может ждать в коридорах, пока ученики ещё на занятиях, я не так уж и против, особенно если вспомнить мой внешний вид. Поначалу. Но после того, как заканчиваются последние уроки, я начинаю всё чаще ёрзать на стуле и всё активнее задумываюсь над тем, чтобы сбежать. Хоть через окно. К тому же ещё пара часов – и я опоздаю на работу. Домашнее задание тоже не сделано. Здесь – не получится, мне нужны учебники, которых у меня при себе в рюкзаке нет. А попросить кого‑нибудь принести их для меня из библиотеки я не решаюсь.
Да и…
Какая библиотека?
Зачем я тут жду непонятно кого?
Судя по интонации, господин Эмирхан совсем не в восторге.
Зачем вообще согласился – непонятно!
И…
Передумал, ведь правда же?
Всё‑таки, если бы собирался в самом деле приехать, давно бы приехал!
Не настолько ужасны пробки в Стамбуле…
Зеркала здесь нет. Отражение в окне становится более тусклым, и я не уверена в том, насколько хорошо вытираю пальцами размазанную под глазами тушь. Галстук поправляю, в меру возможности, теперь он частично прикрывает отсутствие пуговиц на рубашке, и провокационный вырез кажется пусть и слегка, но скромнее. Волосы я собираю позаимствованной на рабочем столе директора канцелярской резинкой, затягиваю их в тугой пучок на макушке, так уже не кажется, что на моей голове взрывается гнездо. От чулок вовсе избавляюсь. Лучше с голыми ногами, чем в них – порванных. Ну а то, что без обуви… Ничего. И не такое бывало за все мои годы. Да и лето почти. На улице воодушевляюще тепло. Ничего такого, чего я не могу перенести и пережить, не случится, если уйду босиком.
Вот да!
Пойду…
До двери как минимум. Она же заперта. В последнем я удостоверяюсь несколько раз, дёрнув за ручку. На всякий случай. Но решаю испытать удачу снова. Уже потом через окно лезть. Этаж тут второй, а не первый, как‑никак, совершенно не хочется быть «звездой» ещё одной новости в случае, если меня заметят.
– Эй, есть там кто‑нибудь? – стучусь в резную преграду.
С той стороны приёмная, там должен быть как минимум секретарь, поэтому меня точно услышат.
И услышали…
Поворот ключа в скважине отзывается в моей душе маленькой порцией радости. Я практически полностью сочиняю в своём уме всё то убедительное, что обязательно расскажу своим будущим освободителям из этого временного плена, чтобы они меня отпустили. Но в итоге ни звука из себя выдавить не получается.
А всё потому, что…
Чёрный. Нереально чёрный. Чужой взгляд. На который я столь опрометчиво натыкаюсь, будто в невидимую стену врезаюсь. Непременно головой, никак иначе, ведь аж забываю собственное имя, до такой степени пришибает. Так пронзительно смотрит возникший передо мной незнакомец. Он выше меня на целую голову. Плечи затянуты в самую обычную белую рубашку, наглухо застёгнутую под самый воротник с высокой стойкой. Черты лица – суровые и до того хмурые, словно их обладатель вообще никогда в жизни не расслаблялся, всегда чем‑то недоволен. Сам мужчина настолько широкий и мощный, что почти полностью закрывает собой распахнутый проём.
– Извините, я уже ухожу, – выдавливаю из себя подобие вежливости, качнувшись вперёд.
Не знаю, кто он такой, но уж точно не из канцелярии. А значит, и сказки ему рассказывать мне совсем не обязательно. Правда, недвусмысленный намёк на то, что пора бы проявить сознательность и уйти с моего пути, почему‑то не срабатывает.
Приходится уточнить:
– Вы меня пропустите?
А он…
Молчит.
Смотрит на меня.
И ни слова не произносит.
По‑прежнему слишком пристально разглядывает. Словно увидел нечто нереально странное. Во мне.
Вот тут я вспоминаю, как выгляжу.
Да, привожу себя в относительный порядок. Но это даже отдалённо не тянет на нынешние стандарты и минимальные параметры предпочтений школы «Бахчешехир».
Становится неудобно…
Он ведь поэтому так смотрит?
Глаз никак не отводит…
А это становится уже неприлично!
