Дитя гнева: Путь Стража

Кроме бесконечных скитаний по городу, Жаклин вместе с другими бедняками занималась побирательством. Часто они вместе со своими товарищами по несчастью собирались около церквей и домов богатых горожан, выпрашивая у них деньги и еду. Дабы никто ничего не заподозрил, Жаклин обматывала голову Самюэля так, чтобы его волосы не были видны другим, благодаря чему ей удавалось спокойно бродить в толпе нищих. Более того, ребёнок был только на руку беднякам, ведь так было куда проще разжалобить прохожих. Благодаря этой хитрости, у них получалось собирать немного больше денег, чем обычно, что обеспечивало Жаклин и её сына лишним куском хлеба. Ночевать Самюэлю с матерью приходилось либо на улице, либо в заброшенном каменном доме, стоявшем за городом, либо в хлевах, в которые они пробирались тайком. В одном из таких хлевов Жаклин соорудила ему куклу из соломы. Мальчик настолько привязался к ней, что практически не выпускал из рук и даже спустя годы хранил её как память о матери.

Три долгих года продолжались эти скитания. Но однажды им улыбнулась удача. Один из горожан всё же позволил им жить у себя в чулане, но в обмен на это мать Самюэля должна была выполнять всю грязную работу по дому. Разумеется, Жаклин согласилась. У матери с сыном появились кров и еда, однако Жаклин приходилось работать на износ. Она выполняла абсолютно всю работу по дому, начиная с мытья посуды и заканчивая колкой дров. За плохо выполненную, по мнению хозяина, работу её всегда ждало наказание, и нередко это происходило на глазах Самюэля. Наблюдая за тем, как разъярённый хозяин дома, брызжа слюнями, бранил и бил его мать до синяков, Самюэль будто бы чувствовал её боль на самом себе, будто бы всё это происходило с ним, а не с Жаклин. И каждый раз он хотел броситься на защиту своей мамы, самого дорогого, что у него было. Но что он, маленький, хилый мальчишка, мог сделать здоровому, упитанному мужику, у которого кулак был с голову мальчика. Со временем жестокость и ярость хозяина Самюэль стал воспринимать как нечто обыденное, как что‑то, что есть у каждого и чем все пользуются каждый день. Пока Жаклин работала, мальчик большую часть времени сидел в чулане, откуда его старались не выпускать, ибо побаивались его бледной кожи и белых, словно снег, волос, и играл соломенной куклой, которую ему подарила мать. Порой он наблюдал за тем, как Жаклин моет полы и посуду и убирает дом, и пытался помогать ей всем, чем только может. Она же, желая обеспечить сыну еду и крышу над головой, работала не покладая рук.

Так Жаклин и Самюэль прожили около года и прожили бы ещё больше, если бы в один день Жаклин не заработала себе лихорадку, от которой она умерла спустя неделю мучений. Пускай Самюэль и знал, что такое смерть, он никак не мог подумать, что она сможет настигнуть его маму. В тот день маленький Самюэль простоял над холодным телом Жаклин до самой ночи, думая, что она крепко спит, ожидая момента, когда его мама проснётся. Разумеется, этого не произошло. Поняв, что он больше не сможет быть вместе со своей мамой, всё внутри Самюэля вмиг опустело. Единственного человека, который искренне любил его, дарил ласку, кормил его и оберегал, не стало. Умерла та, кто с самого его рождения сопровождала Самюэля в этом сером, грязном мирке, заполненном страшными и злобными людьми, кричавшими на него и желавшими его смерти, хотя сам Самюэль даже не понимал, что такого он им сделал. Он остался один. Один среди всех тех «страшил», от которых его защищала Жаклин. Теперь он должен вступить в этот мир один, сам, без чьей либо помощи. Но сам по себе Самюэль ещё никогда не был. Страх перед людьми и миром, где за себя только ты сам, целиком захватил Самюэля.

Хозяину дома ребёнок, которого все вокруг считали проклятым, был ни к чему. Он отвёл маленького Самюэля в единственный в городе приют. Мальчика приняли, однако из‑за цвета его волос поселили на чердаке и особо с ним не церемонились.

Жизнь Самюэля превратилась в ад, к которому надо было приспосабливаться, и очень быстро. К другим детям его не пускали, а из еды давали лишь остатки. Из‑за одиночества, Самюэль начал мастерить себе соломенных кукол, похожих на ту, что досталась ему от матери, которые становились для него друзьями. С этими куклами он делился своими чувствами, страхами и переживаниями. Пусть они не могли ему ответить, зато всегда могли выслушать, а большего мальчику и не надо было. Больше поделиться своими чувствами Самюэлю было не с кем. В приюте всем было настолько плевать на мальчика, что никто даже не замечал, когда он сбегал оттуда, чтобы добыть себе еды. Для Самюэля приют стал лишь местом для ночлега. Всё остальное время он скитался по улицам в поисках пропитания. Самюэль приспосабливался к новым условиям довольно быстро, что было ему только на руку. В отличие ото всех остальных детей, он начал взрослеть гораздо раньше. Самюэль очень быстро понял главное правило выживания: «Если хочешь жить, то используй для этого любые средства». Однако же, смиренность и доброта матери, которая осталась где‑то глубоко в душе Самюэля, не позволяли ему использовать силу, чтобы получить желаемое. Потому следовал Самюэль этому правилу лишь отчасти. Мальчик ел остатки, выбрасываемые на улицу, попрошайничал и воровал еду. Особенно часто Самюэль ошивался около церкви, где шанс того, что его покормят, был больше, чем в любом другом месте. Но, хоть прихожане вместе со священником иногда и кормили Самюэля, в саму церковь его не пускали. Да и вообще, единственная причина, почему его не казнили, как порождение ведьмы, была в том, что он был ещё слишком мал. И то, случаи, когда Самюэля кормили, можно было назвать счастливой случайностью. Практически все люди сторонились его, а иногда даже били за то, что он обращался к ним. Дети тоже перенимали это отвращение от взрослых. Девочки убегали прочь, лишь завидев Самюэля, а мальчики – насмехались над ним. Порою в темноте чердака мальчику мерещились люди, желавшие расправиться с ним. Однако Самюэль не кричал и не звал воспитателей на помощь. Он знал, что это бесполезно, и никто к нему не придёт. А потому ему оставалось лишь сидеть завёрнутым в тряпьё в углу чердака, дрожа от страха и боясь пошевелиться.

Однако с годами страх Самюэля перед людьми мало‑помалу перерастал в нечто совершенно иное. Смерти нищих от голода и болезней, частые казни на виду у всех, постоянные вопли и крики друг на друга по поводу и без, грязь, в которой жили люди и которых это вполне устраивало, и в целом жестокое отношение к Самюэлю лишь из‑за его волос – всё это породило в мальчике мысль, что люди не страшные, они лишь мерзкие и отвратительные. И мысль эта с каждым днём укоренялась всё больше. Теперь уже, выходя на улицу, Самюэль не испытывал страха перед людьми, однако ощущал взаимное отвращение к ним. Как люди не могли терпеть его из‑за волос, так и Самюэлю была противна вся та мерзость, поселившаяся в людях и скреплявшая собой людское общество. Однако в душе у Самюэля жила надежда, что в этом испорченном мире всё же остались добрые чистые душой люди. Такие же, какой была его мать. И о встрече с таким человеком, с которым он мог бы пережить любые трудности и невзгоды, Самюэль мечтал куда больше, чем о еде или деньгах.

Когда Самюэлю исполнилось семь лет, руководство приюта посчитало, что негоже ему прохлаждаться, а потому Самюэля стали отправлять на работу, на местную каменоломню. Там никто не видел в нём семилетнего ребёнка, отчего работать ему приходилось наравне с остальными. Разве что еды Самюэль получал куда меньше, уставал – в разы сильнее, а заработанных им денег едва хватало на еду. Не раз случалось такое, что в самый разгар рабочего дня он падал от бессилия и приходил в себя лишь через несколько часов. И всё же, Самюэль продолжал держаться, что в глазах рабочих было неоспорим подтверждением того, что этот мальчишка связан с Дьяволом. Впрочем, как ни странно, работа на каменоломне приносила Самюэлю гораздо больше удовольствия, чем простое сидение в приюте. Даже изнемогая от бессилия и голода, он ощущал, что с каждым днём делает себя по‑настоящему сильным и стойким человеком, способным сопротивляться окружавшему его суровому миру. Кроме того, насмехаться над ним ни у кого не было ни сил, не времени, что тоже радовало Самюэля. Со временем, правда, некоторые рабочие начинали гнать его и оттуда, боясь, кабы проклятый не наслал на них чего‑нибудь плохого. Самюэлю пришлось вернуться на улицы, где его настигло очередное несчастье.