До и после тебя

Кстати, про степь. В один из дней мы поехали на озеро ловить щуку. С Поляковым мы договорились, что когда приедем на озеро, я изъявлю желание сесть за руль, а он, естественно, не сможет мне отказать. Так мы и сделали. Немного отъехав, мы поменялись местами и начали искать, где нам расположиться. Нашли место под огромным деревом, расстелили плед, улеглись и даже не заметили, как наступил вечер. Мы быстро собрались и поехали обратно. На обратном пути, понятное дело, заблудились. В Астрахани есть одна особенность: очень быстро темнеет, и если уж заблудился в степи, то лучше ночевать в машине для своей же безопасности. Мы все ехали, ехали, а я смотрела из окна, как быстро солнце садится за горизонт. Не знаю, каким чудом мы нашли это озеро, где нас ждали замерзшие и искусанные комарами Саша и Коко. Мы сказали, что потеряли дорогу, и это наполовину была правда.

Отдых подходил к концу, мы должны были возвращаться домой – так же, как и приехали. Когда Саша и Коко уехали к поезду, мы сели в машину и отправились на нашу квартиру в Химках. Утром мы были уже в Тушино, зная, что поезд из Астрахани еще не приехал.

Прошел год после кодировки. 13 января в 00:00 карета превратилась в тыкву, а принцесса – в Золушку: Саша сорвался. Он начал бухать, как и прежде. Выпито было все, что было дома после Нового года. Да, Новый год был отмечен так же, как и предыдущий, но только в кафе и без мордобоев. Я понимала, что Галина и папаша оказывают на него дурное влияние. Мы решили переехать в бабушкину квартиру, а бабушку Саши перевезти к свекрови. Но и это не помогло.

Когда Саша заявил мне, что, пока я его жена, он будет меня бить. Но я уже была настроена решительно и сказала: «Только попробуй – пожалеешь!». Он не поверил и кинулся на меня. Тогда я взяла чугунную сковородку и врезала ему по голове. Приехала «скорая», чтобы отвезти его в больницу – зашить раны. Его спросили, что случилось, сказал, что упал. Этот случай он запомнил надолго и больше не распускал руки.

Тем временем бабуле надоели пьянки папаши и Галины, и она вернулась домой, а мы с Сашей обратно.

Наступила весна. Я возвращалась домой после очередного «трудового» дня: Леша вез меня из Химок в Тушино. Не доехав до дома, мы остановились у метро. Леша произнес, что больше не может платить мне зарплату: у него финансовые трудности. Я подумала, что он просто хочет прекратить отношения, но промолчала. Кивнула, вышла из машины и пошла в сторону дома.

Устроившись на обычную работу, видеться с Лешей я стала редко. После очередного скандала я опять ушла из дома. У Саши в соседнем подъезде жили родственники, дядя Володя с женой, их дочь вышла замуж и переехала к мужу, Когда она родила двойню, родители переехали к ней помогать с детьми. Квартира пустовала, и Саша сам предложил мне пожить там в надежде, что я успокоюсь и вернусь к нему. Я согласилась.

Так мы жили с Сашей в одном доме в соседних подъездах. Отношения с Лешей возобновились, только встречались мы с ним не днем, а вечером, после работы. Он часто оставался у меня ночевать. Как свое отсутствие он объяснял жене – меня совершенно не интересовало.

В один момент ему надоело врать. Как обычно, придя домой под утро, он заявил жене, что любит другую и уходит. Этого я не ожидала. Я никогда не просила его уйти от жены! Но через три дня события развернулись в обратную сторону. Он сказал, что ему очень жалко жену и что он возвращается в семью. А нам с ним необходимо расстаться. Он произнес это, и у него потекли слезы. Я сидела молча. Когда я пришла в себя, произнесла:

– Я не уважаю тебя за то, что ты рассказал своей жене, что любишь другую, тем самым причинив ей боль и страдания. И ее не уважаю за то, что не выгнала тебя после этих слов!

Я вышла из машины, хлопнула дверью и ушла домой. Со мной было что‑то ужасное. Мне хотелось умереть. Через час у меня дома уже был консилиум из моих подруг. Прибежала Линка, приехала Света из Химок, Оля Федотова привезла огромные бутылки с валерьянкой. Все спорили и кричали на кухне. Кто‑то говорил, что Поляков – козел и еще пожалеет. Кто‑то убеждал меня, что он вернется, вот увижу. Я же лежала на диване, уткнувшись в подушку, лишь бы не слышать их. Ближе к вечеру дебаты закончились, и все разошлись по домам.

Наступила ночь. О сне мне можно было и не мечтать. От одной только мысли, что мы больше не увидимся, мне становилось дурно. За полтора года наших отношений я приросла к нему кожей и мясом. Мне было больно до такой степени, что эту боль невозможно передать словами.

Через час мне стало совсем плохо, и я позвонила Саше в соседний подъезд. Он тут же прибежал. Взял мою руку и сказал, что пульс бьется с бешеной скоростью. Саша налил мне успокоительное из Ольгиных запасов, и я уснула. Это был шанс, и он тут же им воспользовался. Каждый день он приходил трезвый и заботился обо мне. У нас была Настя, и я решила, что так будет лучше для нее, если я дам ему еще один шанс, хотя и знала, что всегда после примирения все возвращается на круги своя. «Потом будет потом», – подумала я.

 

Конец ознакомительного фрагмента