Доктор Елизов

– Рад приветствовать, Александр Николаевич! Хотелось бы увидеться… Для этого готов к вам на денёк приехать. Можно, например, послезавтра. Как вы на такой вариант?

– Что‑нибудь срочное?

– Как вам сказать… В общем… почти.

Что‑то он меня и встревожил, и заинтриговал. Ко всем нашим здешним трудностям не хватало ещё какой‑нибудь задачки от него. Сейчас это будет совсем некстати. Только почему он не просит приехать, а едет ко мне сам? А по телефону говорить, зачем я ему понадобился, естественно, нельзя.

– Ну приезжайте…

– Мне не нравится ваш тон. Скажите честно: мой визит не вовремя?

– Ну если честно, то не особенно вовремя. У нас тут свои заморочки, которые я не знаю, как разруливать.

– Тогда, может быть, я вам тоже пригожусь?

– Даже не знаю… В общем, приезжайте!

Даю отбой и смотрю на Ваньку.

– Григорьеву я зачем‑то понадобился, – и вздыхаю: – Ужасно не вовремя.

– Да уж… – соглашается братишка. – Сейчас ещё не хватало каких‑то вводных с его стороны, – на какое‑то время мы оба замолкаем, а потом он продолжает: – Слушай, Сашка, а давай разберём нашу ситуацию по шагам, как мы это обычно делаем.

Ваньке, как и мне, свойственна жёсткая логика, поэтому я всегда с удовольствием анализирую его построения, при помощи которых он докапывается до сути проблемы.

– Вот смотри… – начинает братишка. – Просто так уволить Кирилла Сергеевича они не решатся. Всё‑таки он – профессор и личность хорошо известная в мире медицины. Одни его еженедельные консультации чего стоят! Снять за какой‑то найденный огрех тоже не получится, ведь наша больница очень хорошо известна качеством своего лечения и к нам едут чуть ли не как в федеральный центр какой‑нибудь. Местных жителей мы не обижаем и с точки зрения районного начальства тоже обслуживаем отлично. Такого уровня помощи, как у нас, люди не получают нигде в области. Так ведь?

– Так, только ты ушёл в сторону.

– Тогда возвращаюсь на прежнюю траекторию, – насмешливо хмыкает братишка. – Я всё это сказал к тому, что хотелка наших оппонентов зиждется на слабой позиции. Они могут попытаться начать давить, чтобы Кирилл Сергеевич написал заявление сам, но тут уже мы должны всячески демпфировать это давление.

– Ты перешёл на сугубо инженерный язык, – ехидно замечаю я. – Однако из твоих слов следует, что наша задача – постараться ограничить его поездки в Облздрав, да и вообще общение с этими людьми. То есть по всем вопросам «вовне» больницу должен буду представлять я. Согласен?

– Ты поймал мою мысль на лету. Я рад. Собственно, к этому и вёл, – кивает Ванька. – И ещё я хотел тебе повторить: ты в любом случае должен поговорить со всеми нашими. Это для того, чтобы политика «партии и правительства» понималась ими и поддерживалась.

– Откуда ты взялся такой умный? – иронизирую я, будучи полностью с ним согласен по всем пунктам.

– Мне как‑то сказали, что в старшего брата пошёл, – без тени улыбки заявляет братишка, строит мне рожу и выходит из кабинета.

 

* * *

 

Вечером дома, зайдя перед сном с сигаретой в ванную, курю и обдумываю сложившееся положение. Сейчас мои мысли обусловлены не желанием сесть в кресло главного врача, а пониманием опасности появления в этом кресле непрофессионального человека, который сразу начнёт перестраивать давно сложившуюся внутрибольничную жизнь под свои взгляды, не имеющие ничего общего с медициной. Что же делать?

Может, надо применить свой талант к возникшей ситуации? Ведь именно моим талантом обусловлены возможности, которыми я располагаю. Это касается не только получения информации о том, что будет впереди, но я ведь ещё могу просто внушить любому человеку свои желания и мысленно скомандовать поступить так, как это нужно мне. То же самое и с чтением чужих мыслей, чем я пользуюсь, как правило, только в случае возникновения опасности, при этом отключая свою постоянную блокировку. Естественно, тут сразу встаёт вопрос о соответствии таких поступков общечеловеческой морали. Путешествие по мозгам оппонента, применяемое мной при возникновении критической ситуации, я называю разведкой в тылу противника, а Ванька считает это подглядыванием в замочную скважину. Пусть братишка и является в моей жизни своеобразным нравственным камертоном и в ряде случаев может повлиять на принимаемые мной решения, но иногда я с ним бываю категорически не согласен. Когда такое случается, мы жарко спорим, но, увы, в таких спорах истина родиться не может уже потому, что там её просто нет изначально. Я часто думаю на такие темы и каждый раз прихожу к выводу: моё любимое Гауссово распределение работает и тут. В случаях, когда мы пытаемся оценить чей‑то поступок с точки зрения морали, истина лежит посередине. Этой серединой являются те обстоятельства, в которых был совершён поступок. К сожалению, часто в жизни нам приходится делать что‑то не совсем хорошее для того, чтобы не произошло нечто вообще ужасное. В этом случае то, что в обычных условиях не соответствует морали, неожиданно оказывается тем единственным шагом, который эта самая мораль впоследствии оправдает. В пастернаковском переводе Гамлета в уста короля Клавдия вложена фраза: «Что делала бы благость без злодейств?» Не бывает чего‑то абсолютно плохого, как и не бывает стопроцентно хорошего. Так устроена наша жизнь.

Всё это я говорю к тому, что в связи с приближением возможного и весьма неприятного события надо каким‑то образом выстраивать оборону против происков Облздрава. Там почти год назад сменилось большинство руководства, и новые люди со мной пока не общались, но старослужащие чиновники среднего уровня всегда были не в восторге от моей самостоятельности и потакающего мне главврача Золотова. Наверняка у нового начальства уже сформировано соответствующее мнение. А тут в готовящемся действии явно просматривается еще и желание жирно лизнуть, устроив на, как кому‑то кажется, тёплое место сынка полезного областного человека. И при всём этом очевидно чувство своей вседозволенности в рамках вверенного им участка работы. Может, напомнить им дела давно минувших дней? Пусть вспомнят, чем такие вещи заканчиваются, если они касаются доктора Елизова. Правда, тогда на моей стороне выступила некая сторонняя сила, и именно её вмешательство помогло избежать применения всего арсенала доступных мне средств, но к услугам этой силы второй раз я прибегать, не хочу.

И всё‑таки что же делать?

Утром перед обходом решаю поговорить со Светланой Сергеевной. Она спустилась в мой кабинет и сейчас слушает мой рассказ про визит к Зорину.

– М‑да… Слова подобрать трудно, – вздыхает она, когда я заканчиваю. – На должность главного врача пропихивать экономиста… Это цинизм какой‑то!

– Этим людям не даёт покоя наше финансовое благополучие, – замечаю я.