Доктор Елизов

– Согласен. Вид у тебя вполне пристойный.

– Ну так я после первых двух рюмок старался, не афишируя, наливать себе чистую воду, – смеётся он. – Сначала делал это максимально скрытно, а как увидел, что компания уже в соответствующей кондиции, так и перестал стесняться.

– Отлично! – замечаю я. – Лучше компенсируем в четверг в нашей квартире.

Наша милая «однушка» за все прошедшие годы повидала много посиделок по разным поводам, но любой личный праздник кого‑то из нас всегда там отмечается тихим междусобойчиком под неспешные беседы.

– Готовься к пьянке в самом узком кругу! – с ухмылкой подводит итог Ванька.

 

* * *

 

– За кандидата медицинских наук Ивана Николаевича Серёгина, – я поднимаю рюмку за столом на кухне нашей с Ванькой квартиры. – Ты, Ванюха, сделал ещё один шаг в своём развитии. Я очень рад за тебя, братишка. Теперь вперёд – к докторской!

Ванька, подержав немного свою рюмку и посмотрев на налитую водку, неожиданно ставит её на стол и поднимает на меня взгляд.

– Погоди, Сашка… Я хочу кое‑что сказать, – он отодвигает тарелку, кладёт руки на стол и смотрит вроде бы в окно, но сейчас это взгляд в себя. Немного помедлив, начинает говорить, снова смотря на меня: – Понимаешь, когда мы праздновали мою защиту сразу в университете, потом в семье с Риткой и нашими стариками, когда меня поздравляли в больнице, было сказано много приятных мне слов, но не прозвучало главного… – опять возникает пауза, которую я не могу прервать, и следует продолжение: – Знаешь, Сашка, я сейчас думаю о тебе! Просто отмотал назад прошедшие пятнадцать с лишним лет, увидел себя в то время и подумал… Как бы сложилась моя судьба, если бы мы с тобой не встретились? Что бы со мной стало, не вмешайся ты тогда в ту драку и не защити меня от тех избивавших парней? Что было бы, если бы ты не принял меня такого, каким я был тогда? Моим братом ты оказался уже далеко потом, а сначала просто понял, что жизненно мне необходим. Ты же с самого начала окружил меня таким теплом и такой заботой, какой у меня до встречи с тобой никогда не было. Сколько ты со мной возился! Ты ведь просто выдернул меня из того ужасного бытия!

Я хочу сказать, что всё это мы делали вместе, но Ванька взмахом руки меня останавливает.

– Не перебивай, пожалуйста! Я ещё не всё сказал. Ты не только показал мне существующую абсолютно другую жизнь, но и втянул меня в эту другую жизнь! Ты всегда был, да и теперь являешься для меня примером, которому я стараюсь следовать, и это несмотря на все наши с тобой споры и порой размолвки по разным поводам. Поверь, Сашка, даже после прошедших полутора десятков лет, в течение которых с твоей помощью я чего‑то добился, всё равно без тебя своей жизни я не представляю. Именно ты занимаешь в ней самое главное место. Я очень люблю свою Ритку, своих детей и для меня все они очень и очень важны. Но ты – это ты! Во всём том, что я делаю, есть часть тебя, твоей личности, твоих трудов. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Думаю, это слишком, – я морщусь, поскольку не одобряю всевозможных славословий в свой адрес.

– Нет, Сашка, это действительно так. И я от этого счастлив! Ритка, незнающая и никогда не узнающая известного тебе моего прошлого, тем не менее после нашего празднования сказала, что для неё ты незримо присутствовал за нашим столом. Она – умница и многое понимает.

– Ну тебе вообще повезло с женой, – я улыбаюсь. – Мы с Дашей её тоже очень любим и уважаем. Наверно, это единственный человек, на которого в отношении тебя я могу смело положиться.

– Да, Ритка – это чудо какое‑то! Наверно, она мне послана Богом за всё, что когда‑то пришлось пережить, – задумчиво поддерживает меня Ванька. – Но мы отвлеклись. Почему я всё это начал говорить… Помнишь, я когда‑то давно сказал, что воспринимаю тебя как надёжную опору, к которой очень хочется прислониться.

– Помню… – я вздыхаю, поскольку при этом вспоминаю и то давнее прекрасное время, когда мы были на десять с лишним лет моложе.

– Понимаешь, Сашка, хоть я сейчас уже достаточно большой мальчик и мои дорогие люди, испытывая трудности, прислоняются ко мне, всё равно, думая о тебе, порой снова испытываю такое желание. Повторяю, при всех наших порой разногласиях, при том, что я теперь тоже обрёл и силу, и уверенность в своих поступках, ты, как и прежде, для меня являешься чем‑то большим, тёплым и абсолютно надёжным. Человеком, которому хочется доверить все свои радости и неприятности, заранее зная, что у тебя всегда найдётся понимание, даже если ты будешь меня за что‑то ругать. Прости, но мне почему‑то именно сегодня захотелось всё это сказать. Наверно, это моё очередное признание тебе в своей любви.

Снова, уже в который раз, тону в бездонном взгляде братишки. Правда, от только что им сказанного почему‑то становится не по себе. Я тоже вспоминаю, каким он был пятнадцать лет назад. Потерянный в этом мире пацан, не часто видящий добро и забитый обстоятельствами своей ужасной жизни. Слава Богу, что мы, два сына одного отца от разных жён, однажды случайно нашли друг друга, и действительно все эти годы я, как старший, старался сделать всё для счастья младшего. Хорошо, что это у меня получилось. Однако, если разобраться, Ванькино влияние на меня явилось не менее судьбоносным. Уверен, всем лучшим в себе я обязан ему.

– Перевариваю сказанное сейчас тобой, – объясняю я затянувшуюся паузу. – Думаю, каждому из нас есть за что быть благодарным другому. Поэтому следующую рюмку будем поднимать за нас с тобой, а пока всё‑таки за твой успех.

Мы пьём, и я отправляю в рот кусок мяса, как обычно, приготовленного Ванькой на ужин. Божественно!..

– Ты сегодня превзошёл сам себя, – ещё не до конца прожевав, оцениваю я очередной кулинарный изыск.

– Знаешь, Сашка, я так люблю вот такие наши посиделки! – тихо произносит братишка. – Так здорово, когда не надо никуда торопиться и весь вечер посвящён просто общению. А насчёт мяса – я по нынешнему поводу решил попробовать свой новый рецепт. Рад, что тебе нравится.

Ванька прав. Сегодня, в наш четверг, нам действительно спешить некуда, коль скоро мы решили провести его просто общаясь, не оглядываясь на какие‑то ещё не сделанные дела или не решённые проблемы. Как хорошо, когда можно вот так отключиться от всего и просто сидеть, говорить, ну и немного выпивать…

Вчера, как уже повелось в таких случаях, у нас в больнице тихим безалкогольным фуршетом наша компания поздравила доктора Серёгина с успешной защитой. Много добрых слов было сказано о его работе и о нём как о человеке и специалисте. Бедняга аж засмущался. Любят у нас Ваньку! И не зря любят. Он принадлежит к немногим людям, всегда скрупулёзно всё доделывающим до конца, а это говорит о многом.

– Вот ты сказал про докторскую, – задумчиво произносит братишка, перед этим не забыв разлить по второй. – Я пытаюсь оценить себя сегодняшнего и пока не нахожу такого потенциала. Надо ещё много работать.

– Погоди… – не понимаю я. – Так ведь почти всё уже готово. Поскольку я писал обе свои диссертации по хирургической тематике, то наши позвоночные дела с точки зрения диссертаций – практически непаханое поле. Метод‑то есть!

– Всё правильно. Только получается, я написал свою кандидатскую и опубликованные статьи на твоём багаже, – вздыхает Ванька. – Я описываю придуманное не мной! Ни в моей диссертации, ни в статьях, которые мы с тобой пишем в соавторстве, нет моего научного труда. Моя роль там сугубо редакторская. Ну ведь так же?