Доктор Елизов

Просто во время операции случился очень нехороший момент, когда нашего пациента мы чуть не потеряли. Несмотря на нервы, все команды я раздавал спокойно и твёрдо, чтобы у бригады не возникло сомнения в том, что ситуация находится под моим полным контролем.

– Он сказал, что поразился вашему хладнокровию, – с лёгкой усмешкой произносит Шитова. – А вы правда не испугались?

– А сами вы как думаете? – в ответ тоже усмехаюсь я.

– Думаю, исходя из ваших способностей, результат вам был известен наперёд.

– Без комментариев, – машу я рукой. – Спасибо, Елена Михайловна за вашу заботу и, как всегда, за прекрасное сотрудничество.

– Ладно, отдыхайте! – милостиво разрешает она и уходит.

Исходя из моих способностей… Сказала тоже! Да, я могу заглянуть в будущее. Своими тренингами я сумел добиться управляемости этим процессом. Правда, делаю это не всегда, как полагает кое‑кто из моих друзей и сотрудников, и обязательно крайне осторожно. Там, куда в таких случаях подсознательно адресуется вопрос, такая любознательность, уверен, вовсе не приветствуется, и порой даже может последовать наказание в виде головной боли. Правда, иногда такое заглядывание у меня получается случайно, что сигнализирует о желании высшей силы сообщить о чём‑то крайне важном. В любом случае, пусть сказанное Шитовой будет очередной легендой про доктора Елизова, который может всё, и не только в медицине. Хотя, призна́юсь, кое‑что в этих легендах является правдой и я действительно многое умею из того, что люди считают запредельным. Только гипнозом, чтением мыслей и прочим мне доступным на сегодняшний день, в кругу родственников и друзей, да и вообще без надобности, я не пользуюсь.

Обычным людям, наверно, кажется, что обладание сверхспособностями – это благо, и, возможно, они даже завидуют тем, кто способен на такие проявления. У меня же мнение на этот счёт совершенно однозначное: данный мне дар – это мой крест, и я должен нести эту тяжкую ношу всю свою жизнь. На примере чтения мыслей могу сказать, что моя ситуация напоминает нахождение в компании людей, где каждый старается перекричать другого со своим мнением. Если бы я автоматически не блокировал своё сознание от всего, туда лезущего без малейшего моего желания, то наверняка давно бы сошёл с ума от мыслей окружающих людей, без такой блокировки предстающих, по сути, голыми в своих заботах и чаяниях. Не хочу я этого! Не нужно мне знать, кто и что тайно думает по тому или другому поводу. Спокойнее как‑то… Только, к сожалению, выставление блока является дополнительным и утомительным трудом.

И всё‑таки о чём со мной хочет говорить Главный? В этом случае не хочу применять свои способности. Пусть скажет сам.

– Сашка, я к тебе по делу, – братишка заскакивает в кабинет, как всегда, стремительно. – Есть у тебя сейчас на меня немного времени?

У нас давно повелось называть друг друга, когда мы только вдвоём, по‑простецки: Сашка, Ванька, Ванюха… Только хотя видеть эту тощую фигуру и живописную гриву русых волос для меня всегда праздник, если он пришёл с каким‑то серьёзным разговором, то, к сожалению, сейчас это совсем некстати.

– Немного есть, пока не пойду к Главному на консилиум, – осторожно сообщаю я. – Короче, чего хотел?

– Может, сейчас глянешь хоть одним глазом мой диссертационный доклад? Я там кое‑что добавил.

– Ох, Ванюха, извини, но смотреть одним глазом – всё равно, что вообще не смотреть. К чему эта спешка? Предлагаю делать это обстоятельно и серьёзно в нашей «однушке», когда мы там будем. Потом сразу и обсудим. Годится?

В этой нашей однокомнатной квартире, в которой теперь постоянно никто не живёт, мы с Ванькой бываем лишь наездами, сбежав от своих семей для занятий науками. Это позволяет нам быть в курсе многих новшеств в нашей профессии. Заезжаем в четверг вечером после работы, ну и также в пятницу. По своим квартирам и семьям разъезжаемся в субботу утром. Свою диссертацию братишка писал тоже там и там же сейчас готовит своё выступление на совете. А ещё кроме наук и биоэнергетических тренингов в этом месте мы порой обсуждаем волнующие нас житейские вопросы.

– Замётано! Считай, договорились, – и Ванька скрывается за дверью.

Я ведь тоже жду Ванькиной защиты, чтобы предложить Главному назначить его заведующим нашим вновь образованным неврологическим отделением, за которым пока присматривает ещё один заместитель главного врача – Светлана Сергеевна.

 

* * *

 

Консилиум начался немного раньше назначенного времени. Проблемы нашего пациента настолько серьёзные, что пришлось отложить все другие дела. Положение действительно тревожное. Ещё раз проведя осмотр, идём в кабинет к Главному, который всегда возглавляет такие совещания. В его правилах сначала дать высказаться всем и только потом объявить своё мнение. Вот и сейчас выступают по очереди все, но особое внимание уделяется словам заведующего кардиологией Юрия Яковлевича Смородина. Это его пациент. К Юрию Яковлевичу у меня особое отношение: он – профессионал высочайшего качества, не зря кандидат медицинских наук!

– Я считаю оперировать надо прямо завтра, – с напряжением заявляет Смородин. – Делать это придётся здесь, ведь в специализированную клинику он просто не доедет.

– Наша оснащённость вполне соответствует сложности будущей операции. Думаю, Александру Николаевичу надо готовиться к очень тяжёлой работе, – с привычной сухостью высказывается Алёшин. – Я же готов ассистировать.

– Честно говоря, я хотел предложить обратное, – замечаю я.

Речь идёт о делах сердечных, в которых я не могу назвать себя выдающимся специалистом, хотя в академии, вернее, теперь в университете, несколько раз принимал участие в операциях на открытом сердце. Тем не менее, по моему убеждению, Алексей Сергеевич в этих вопросах разбирается лучше, да и защищался он по похожей тематике.

– Настаиваю на своём предложении, ибо ваша способность видеть дальше и глубже остальных в данном случае может стать решающей, – на этот раз с мягкой серьёзностью объясняет он. – Согласитесь, что я прав.

Опять мои способности! Да, во время операции я способен заранее почувствовать приближающуюся угрозу, которая для коллег может оказаться непредвиденной. Более того, мои возможности порой толкают меня на нестандартные решения, о которых нельзя прочесть в литературе. Работающие со мной люди уже привыкли в острых, порой противоречивых ситуациях, возникающих на операционном столе, исполнять мои приказы беспрекословно. Мне много говорили про полное доверие к моим действиям, но считаю, это иногда даже вредит, ведь человек в таком случае может перестать думать сам. Правда, сказанное не касается Алексея Сергеевича, который всегда чётко понимает, когда ситуация требует полного подчинения, а когда она позволяет действовать самостоятельно. Наверно, поэтому в особо трудных случаях и существует наша хирургическая связка.

Вообще, каждый раз, когда в моей жизни возникают трудности, я воспринимаю их как очередное испытание, дарованное мне Господом. Видимо, сейчас наступил очередной такой момент. Конечно, у меня есть опасения перед завтрашней операцией, но это говорит только о необходимости должной к ней подготовки, то есть о дополнительном времени.

– Александр Николаевич, я считаю, Алексей Сергеевич прав, – вступает в дискуссию Кирилл Сергеевич. – Учитывая сложность момента, думаю, тебе надо брать дело на себя, а доктор Алёшин поассистирует.