Другие слёзы. Сказка для детей, но не только…
Долго метались мама, Миша и Лиза в поисках остальных детей. Они устали, их голоса охрипли от зазывного крика, и очень хотелось пить. Подул пронизывающий холодный ветер. Миша и Лиза стали всё чаще прижиматься к матери, словно черпая силы для дальнейших поисков. Полю не было ни конца ни края. Упругие растения нещадно хлестали непрошеных гостей и не желали отпускать их из своего плена.
Сумерки сгустились настолько, что темнеющий за полем лес выглядел чужим и страшным. Казалось, он совсем рядом, но почему‑то к нему не удавалось приблизиться, сколько бы ни шли.
«Надеюсь, детям удалось дойти до леса, а там и до дома недалеко», – попыталась успокоить себя Кристина, но разум упрямо не соглашался, а сердце билось всё сильнее. «Господи, помоги им!» – прошептала она. Шепот ее, подхваченный ветром, разнесся над полем, словно из мощного динамика, и повторился многократно густым эхом.
Миша и Лиза обхватили руки матери, прижав их к своей груди. Продолжая медленно продвигаться вперед в сторону леса, путешественники почувствовали, как редеет трава и стихает ветер. Травяной капкан наконец отпустил их.
* * *
У подножия леса все увидели маленький домик. Окна его приветливо светились, а под соломенным навесом возле входа кто‑то готовил еду на небольшой каменной печи. В воздухе витал вкусный аромат овощей и пряностей.
Дети сглотнули слюну и направились туда, не выпуская маминых рук.
«Может, они там?» – пронеслось в голове Кристины, и она ускорила шаг.
Навстречу вышел седовласый старичок. Он опирался на палочку, но передвигался бодро, даже как‑то весело. В каждом его движении улавливалось стремительное желание помочь уставшим путникам.
– Ах вы, милые мои! Притомились‑то как! Детишки проголодались. Идем, идем, радость моя! Господь милостив, всё уладит, и деточки твои найдутся, а пока отдохни, подкрепись, – старичок говорил не спеша, с приятным окающим говорком, под который хотелось уютно устроиться возле окна или печки и слушать, слушать, слушать его.
Кристину даже не смутило, что старичок знает о пропавших детях: казалось, ему известно всё – и почему все они здесь оказались, и что это за место, а главное, как им вернуться домой.
Она рухнула на большую, грубо отесанную скамью. Усталые ноги болели, глаза смыкались, но мозг лихорадочно искал ответа на единственный волнующий ее вопрос: где искать детей?
Миша и Лиза уже вовсю уплетали овощное рагу, предложенное им в деревянных мисках.
– Посмотри сюда, радость моя, – позвал старичок женщину к круглому столу, стоявшему чуть поодаль у края навеса.
На столе, словно большая лужа разлитого серебра, красовалось зеркало. Оно напоминало то самое, через которое открылся путь от родного дома в этот загадочный мир.
– Прикоснись, – сказал старичок.
Кристина осторожно дотронулась до зеркальной поверхности. Как и тогда, она показалась ей живой и теплой. От легкого прикосновения разошлись водяные круги, маленькие волны нахлынули на деревянную столешницу и засеребрились ослепительными искрами. От яркого света женщина прикрыла было глаза, но тотчас широко распахнула их от удивления.
В зеркале, словно на плоском мониторе, из темноты проявилось изображение знакомого поля с огромной недружелюбной травой. Там, как и прежде, хозяйничал порывистый ветер. Он накидывался на измученных долгим блужданием детей, терзая их волосы и одежду.
Материнское сердце больно сжалось. Алёша медленно переставлял усталые ноги, брел, не разбирая пути. Он уже не защищался руками, и жесткая трава нещадно била его по лицу. Безрезультатные поиски выхода из западни сделали его взгляд бессмысленным и одиноким. Трава, танцующая вокруг мальчика какой‑то надменный танец, стала монохромно‑серой. Это серое пятно двигалось вместе с подростком, охватывая пространство на расстоянии вытянутой руки.
Вот оно соприкоснулось с другим двигающимся пятном грязно‑коричневого цвета, в центре которого брела, низко опустив голову, Соня. Девочка добела сжала кулаки, ее напряженные худенькие плечи вздрагивали от надрывного плача. Она медленно шла вперед, никуда не сворачивая и уже не ожидая увидеть хоть что‑то, кроме гигантской травы.
И вот, казалось бы, сейчас они повстречаются с Алёшей. Но серое и коричневое пятна, столкнувшись, словно мячи, откатились в разные стороны, увлекая за собой пленников. Дети побрели далее, не заметив друг друга на расстоянии чуть более метра.
Кристина впилась глазами в разлитое зеркало. Она пыталась увидеть и младшую дочку, для роста которой эти заросли были просто непроходимым лесом.
Длинный худой палец с крупными суставами указал на самый край поля. Здесь трава переливалась всеми цветами радуги, но никого не было видно.
– Прикоснись к нему, – предложил старичок.
Кристина дотронулась до радужного пятна, и изображение приблизилось настолько, что стало возможным разглядеть, как в беспощадных зарослях, сидя на земле, рыдает Ангелина. Она то опускала лицо в пухленькие ладошки, то поднимала заплаканные глаза к небу. Ее губы что‑то шептали. Слова не были слышны, но было ясно: Лина молится.
Старичок встал, взял свою палочку:
– Идем скорее, радость моя! Господь велит помочь малышке твоей.
Кристина уверенно направилась вслед за хозяином гостеприимного домика.
– Ты куда, мама? – забеспокоились Миша и Лиза.
– Лина где‑то рядом, – ответила мама на бегу.
Дети бросили деревянные ложки на стол и помчались вслед за матерью. Молодая женщина едва поспевала за старичком. Опираясь на свою палочку, он, казалось, не шел, а летел над тропинкой, уже освещаемой яркой луной. Затем он свернул в сторону леса, легко перемахнул через упавшее дерево и запрыгал по болотным кочкам.
«Это же настоящее болото! – пронеслось в голове Миши. – В нашем лесу такого нет, только грязь возле растекшегося ручья».
Наступила ночь. Луна зорко следила за каждым шагом путешественников. Мише стало страшновато. Он ухватился было за мамину руку, а всё же по кочкам пришлось прыгать самостоятельно.
Странный дедушка очень торопился, но, как по волшебству, всегда оказывался рядом, если кто‑то вдруг терял равновесие.
– У тебя, дедушка, палочка‑выручалочка, как в мультике, – улыбнулась Лиза, очередной раз ухватившись за вовремя подставленный посох. Теперь добрый старичок виделся детям настоящим волшебником. Они перебрались через болото, восторженно глядя на провожатого, и вышли на большую поляну, залитую лунным светом.
В этой поляне было что‑то близкое, знакомое, казалось, путники вот‑вот выйдут к родному дому, однако перед ними вновь выросла постылая травяная стена.
– Лина! Линочка! – мамин голос был каким‑то непривычным, стеклянно‑звонким, лишенным знакомой нежности и тепла.
Дедушка поднес сухой палец к губам:
