Экзос

– Меня больше пугала та жизнь, что была. Беспомощная, полная сожаления и жалости к самому себе. И я решил – пусть короткая, но полная жизнь, чем длинная и никчёмное существование.

– Но, если бы ты жил, у тебя был бы шанс встать на ноги. Медицина не стоит на месте! – возразила девушка, в глубине души понимая, что не имеет права судить человека, побывавшего в такой ситуации.

– Может ты и права. Но тогда я думал, что другого такого шанса у меня не будет. И я согласился. Управляющий потребовал перевести меня сюда. Операцию назначили через месяц. Признаюсь, я не мог дождаться этого путешествия. Я не мог спать, всё думал, вдруг что‑то сорвётся. Вдруг ничего не получится. И тогда я молился в таком случае, чтобы эксперимент увенчался моей смертью, потому что я не смог бы смириться. Не смог бы снова вернуться домой в коляске. Но всё прошло хорошо, – понимая, что улыбка была не самым лучшим проявлением чувств в этом разговоре, Ник всячески пытался подавить её. – Как только я открыл глаза, я уже чувствовал своё тело и не только. Я мог встать на ноги и ходить без чьей‑либо помощи. А потом узнал, что могу находиться на солнечном свете. Хоть и испытывал небольшой дискомфорт. Но я снова мог жить.

– А твои родители? – осторожно спросила Лис, раздираемая противоречивыми чувствами.

Ник помрачнел, улыбка сползла с лица. Он грустно посмотрел за окно и тихо ответил:

– Им сказали, что операция не удалась. И запретили открывать мой гроб. Я даже представить не могу, как это пережили мои родители. Но я уверен, если бы отец узнал, он бы принял моё решение. Он бы понял.

После того как Ник закончил, повисла тяжёлая тишина.

– А вот у меня была жизнь, – тихо проговорила Лис.

Юноша внимательно посмотрел на неё. Впервые он слышал, чтобы она рассказывала кому‑нибудь, кроме Эда, как она встретилась с вампиром.

– Ты себе даже не представляешь, скольких усилий мне стоило пробиться в спецназ, – мрачно продолжила девушка. – Но мы тогда и подумать не могли, что наткнёмся на нечто подобное.

Она сцепила пальцы в замок и с силой сжала.

– Эд потом рассказал мне, кто такие нелюди, – продолжила Лис, – но я до сих пор не могу поверить, что существует нечто страшнее этих монстров. Он разорвал Спенсора на две части как листок бумаги. Кровь, – её голос сорвался. Она сглотнула и немного помолчав закончила. – Его кровь брызнула мне в лицо. А когда я вытерла глаза, от остальных остались только куски плоти, разбросанные по полу. Я слышала, как они стреляли в него, слышала, как пули попадали в цель. Но он стоял передо мной целый и невредимый. А эта ужасная усмешка и клыки в обрамлении окровавленной пасти.

Ник видел, как Лис отчаянно борется со слезами, которых больше не было в её глазах, но ничего не сказал.

– Эта омерзительная физиономия снится мне каждую ночь, – сдавленно проговорила она. – Когда пришли охотники, я не знаю. Очнулась уже здесь. Рядом сидел Эд. Я смотрела на него, а вместо него видела себя. Он тогда впервые объяснил мне что такое резонанс проклятой крови.

– Мне тоже кое‑что виделось, когда я получил кровь Тони, – задумчиво проговорил Ник. – Какие‑то образы… Не могу вспомнить. Помню только пару кроваво‑красных глаз в кромешной тьме. На самом деле время от времени эти неясные образы приходят ко мне во снах даже сейчас.

***

Покинув кабинет, управляющий направился в комнату Тони. Сцепив руки за спиной, он, похрамывая, шёл вдоль просторного коридора, и его неровные шаги эхом тонули в темноте.

Диалей остановился перед дверью в самую дальнюю комнату и, не постучав открыл её, а затем шагнул в залитую солнечным светом спальню.

Тони сидела за компьютерным столом, напротив огромной кровати, укутавшись в одеяло с головой и без конца водила тонкой мышью по столу.

Когда вошёл управляющий, она даже не обернулась, продолжала пристально вглядываться в монитор компьютера.

А между тем мужчина, оглядевшись кругом, плотно затворил за собой дверь и похрамывая направился к девушке, проходя мимо столика, на котором по‑прежнему стоял не тронутый завтрак.

– Ты отдохнула? – спросил он тихо.

– Да, – не оборачиваясь ответила она.

Диалей заметил покрасневшую руку Тони, которой она сжимала мышь. Он развернулся на каблуках и подошёл к окну, чтобы закрыть его плотными портьерами, но…

– Не надо! – воскликнула Тони, вскакивая на ноги и бросаясь к управляющему.

Только теперь он мог подробно её рассмотреть. Девушка была одета всё в тот же брючный костюм, что и вчера. Кожа на руках и лице была воспалены и покраснела, а в глазах застыл страх.

– Ты не спала, – констатировал Диалей, хмурясь.

– Я проснулась на рассвете, – отводя взгляд в сторону, ответила Тони, – а потом…

Глубоко вздохнув, управляющий взял её за руку и повёл к дверям.

– Мне это надоело! – прорычал он, с силой толкая дверь.

Тони шла покорно, превозмогая боль в том месте, где управляющий держал её руку.

***

Рик, обиженно насупившись, вышел из студии и хлопнул дверью, предварительно демонстративно показав язык Люку. На этот раз он был не осторожен с барабаном и порвал пластик на одном из них. Ашу, конечно, не привыкать, но вот Люк до сих пор не простил мальчугану погибшую в «Закате» колонку.

Достав из кармана игровую приставку, настроение ребёнка только ухудшилось. Батарея показывала только три процента. Из‑за вчерашней суеты он забыл поставить её на зарядку.

Шаркая ногами, мальчик поплёлся к лестнице и, размышляя о чём‑то мрачном, хмурил бровки и бурчал что‑то себе под нос.

Наверху лестницы, он, как обычно, повернул направо и даже сделал пару шагов, как вдруг что‑то привлекло его внимание в глубине коридора, принадлежащего управляющему.

В разы усиленное проклятой кровью зрение позволило ему разглядеть в темноте коридора приоткрытую дверь в кабинет управляющего. Глаза мальчишки загорелись азартом. Он тихонечко шмыгнул в левый коридор и остановился у самого угла. Прислушался.

В коридоре было тихо.

– Дядя забыл закрыть дверь, – потирая ладошки, прошептал довольный Рик.

Бесшумно, пулей пронёсся вдоль по коридору и будто вкопанный остановился у самых дверей. Вновь прислушался.

Тишина.

Заглянул в щель между дверьми.

Никого.

И собирался уже прошмыгнуть внутрь, как до его слуха донёсся странный звук.

Кто‑то кричал… от боли…

Будто завороженный мальчик мягкой поступью пошёл дальше вглубь коридора, прислушиваясь и всматриваясь во тьму. Здесь не было окон, а то, что находилось в самом конце было наглухо заколочено.