Горький привкус соблазна

Он вышел, громко хлопнув дверью, и оставив девушку нервно потирать шею. Лили привалилась к стене и вздохнув опустилась на корточки. Она зарыдала, дав волю своим эмоциям. Слезы лились непрерывным потоком. Девушку не пугало, то что на утро она проснется с распухшими глазами, то что дверь не закрыта, и кто‑нибудь может некстати войти.

Она могла просидеть так и час, и два, но входная дверь приоткрылась, впуская холодный воздух лестничной клетки. Лили не подняла головы. Она так и сидела, уткнувшись в колени, пока мягкий пушистый комочек не стал тереться о ее ноги. Она опустила взгляд и с удивлением увидела рыжего кота, с любопытством разглядывающего ее. В детстве у них с сестрой был точно такой же и звали его Рыжиком.

– Что же делать? – спросила она вслух и взяла животное на руки. Чье‑то мягкое тепло рядом успокаивало. Она гладила кота, потихоньку собираясь с мыслями. Жалость к себе отходила на второй план перед неизбежным осознанием необходимости что‑то решать.

 

После выпитой бутылочки Косте заметно полегчало, и, как водится, потянуло к людям, общаться. Знакомых в городе с институтских времен у него осталось больше, чем хотелось бы, поэтому трудностей бы не возникло, но мужчину из личной заинтересованности привлекали исключительно их с Лили общие знакомства. Он взял телефон быстро нашел старого друга – приятеля Никиту, с которым его многое связывало. Не виделись они уже давненько, поэтому, наверняка нашлось бы что обсудить.

– Сколько лет, сколько зим! – обрадовался приятель. – Живой что ли еще?

– А что мне сделается? – засмеялся Костя.

– Ты так бесследно пропал, что я уж и не чаял тебя увидеть. Как сам?

– Да чего по телефону говорить, давай посидим, пивка попьем?

– Узнаю дорого товарища, – засмеялся в ответ Никита. – Все течет, все изменяется, а ты такой же. Ну, ты же помнишь, я за любой кипишь, кроме голодовки, меня уговаривать не надо.

– Полчаса тебе на сборы.

– Заметано.

Ровно через полчаса гладко выбритый Костя уже сидел за столиком популярного в городе бара в ожидании товарища, взяв на себя смелость заказать пару кружечек пива и закуску. Никитка довольно быстро выплыл из темноты, сияя и излучая оптимизм.

– Здарова! – прокричал он на весь зал

– Привет.

– Ты ни капли не изменился, ну как так?

– Зато ты, я вижу, не зря четыре года землю топтал. Килограмм десять‑то нажил, – Костя засмеялся ухватив товарища за изрядно подросший живот.

– Да не говори, работа сидячая, вот авторитет и растет. Это ж не как у вас в ментуре за злодеями гоняться, да нормативы сдавать

– У нас тоже таких, кто штаны просиживает хватает, не переживай.

Молоденькая белокурая официантка, приветливо улыбаясь, принесла мужчинам пиво.

– Ваш заказ. Еще что‑нибудь желаете?

– Если только вас, – улыбнулся во всю ширь Никита, а затем долго и внимательно разглядывал ее удаляющуюся фигурку.

– Надо будет оставить ей чаевых.

– Не женился что ли еще?

– Какой там, сразу после выпускного захомутали, – Никита театрально выставил вперед руку с обручальным кольцом. – И все – никакой личной жизни, одна общественная. А сам как? Неужели, никто такого красавчика к рукам не прибрал? По тебе же все девки института сохли.

– Я так легко в руки не дамся, – усмехнулся Костя, отпивая пиво.

– Куда на Новый год? – спросил товарищ, – Мы собираемся с нашими, коттедж снимаем и если ты…

– Спасибо друг, я бы с удовольствием, но я к родителям поеду на пару дней, семейная традиция.

Костя действительно в каждый Новый год отмечал с родителями уже почти десять лет. Последний новогодний праздник, проведённый им вне семейного круга мужчине вспоминать не хотелось.

– Понимаю, жаль, конечно, кое‑кто из институтских наших будет, рады были бы повидаться. Я, кстати видел недавно эту девочку, с которой ты в институте гулял. Помнишь, миленькая такая. Лилька. Так изменилась, паршивка, и не узнать. Вся такая из себя фифа. Не тронь, не задень

Пиво встало у Кости поперек горла, но не в меру разговорчивый товарищ этого не заметил, продолжая без умолку болтать.

– Замуж вышла за какую‑то шишку. Ну, или шишечку на ровном месте. Вся в мехах была. Я было даже не сразу узнал. Да что говорить, я и сам, конечно, изменился, – он весело похлопал себя по животу. – Один ты у нас как был, так и остался. Жениться тебе надо, – подытожил товарищ.

– Чтоб как и ты, бока отъесть? – беззлобно пошутил Костя.

– Да хоть бы и ради этого, – рассмеялся товарищ.

– Что Лиля говорит? – постарался как можно безразличнее спросить он.

– Да, ничего. Мы не разговаривали особо. Так, парой слов обмолвились. Я у нее про тебя спросил, думал, может, общаетесь, у вас же вроде такая любовь была. Она сказала, что нет, не общаетесь. Все прошло. Она тоже спросила, не общаюсь ли, в свою очередь, я с тобой. Так и сказала: «в свою очередь». Да ну, думаю, тебя, мне такие бабы, которые непонятными фразами разговаривают, никогда не нравились. Хорошо, что у тебя хватило ума ее бросить. Баба должна быть простая и понятная, а не такая, к которой не знаешь с какой стороны зайти. Хотя, конечно, красивая, шельма.

Костя усмехнулся, но промолчал, уткнувшись в пиво. Говорить о том, кто кого и почему бросил ему не хотелось. Как и всякий мужчина, он отнюдь не гордился тем, что его женщина предпочла ему другого сексуального партнера. Да еще и такого, как Антипов. "Все прошло", – с горечью повторил он про себя неловко оброненную товарищем фразу.

– Я по слухам то знал, что ты в город вернулся, ну и само собой сказал ей об этом, – продолжил товарищ, – Говорю, ты как звездочки на погоны получил совсем зазнался, и старых товарищей не признаешь. Но, вижу ошибся, нормальный ты мужик, – Никитка со смехом поднял бокал, – за встречу!

«Значит, она знала, что я в городе. Знала, что работаю в местном следствии. Оттого и не выглядела особенно удивленной сегодня», – думал Костя, пока Никита заказывал еще одну порцию пива. В отличие, от самого Кости она была морально готова к их встрече. А вот он нет. Не был готов увидеть ее снова. Да и сейчас не готов, и что‑то сомневался в том, что будет готов к этому завтра.

Веселая Никиткина болтовня уже не оседала в Костиной голове. Все его мысли были направлены на совершенно неожиданно свалившееся на него неприятное дело. Оно было настолько замешано на его эмоциях, что никак не получалось выкинуть его из головы.