Город, где начинаются дороги
Когда Джона Гордона принесли домой с разбитой головой, мать не проронила ни слова. Она молча смотрела на людей, ожидая, что они скажут. Сэм Уайт, Томас Мортон и Джо Харпер стояли, склонив головы и прижимая к груди шляпы. Они рассказали, что лошадь Джона понесла и сбросила наездника, а тот ударился виском о камень. Ведь лошадь‑то была молодая, недавно объезженная. Сэм Уайт предупреждал мистера Гордона, что не стоит пока на ней ездить дальше окрестностей фермы. В то утро они вдвоём с Джоном отправились на дальнее ранчо мистера Блэксмита, у обоих были дела к хозяину. Так что он, Сэм, лично был свидетелем несчастья.
Выслушав печальный рассказ, миссис Гордон кивнула, сухо поблагодарила всех за сочувствие и, отказавшись от дальнейшей помощи, проводила. Точнее – выпроводила. И повернулась к стоящему здесь же Гарри. У того белели скулы и ноздри раздувались, как у дикого мустанга. Сэм Уайт, Томас Мортон, Джо Харпер… Все появились в здешних местах недавно, все были из этой новой волны переселенцев, которые считали, что прерии принадлежат им и «всяким дикарям» тут не место. Открыто своего настроения они пока что не выказывали, обживались, знакомились с соседями, да вот всё больше с теми, с кем у Гордонов была непримиримая вражда…
Джон Гордон всю жизнь провёл в седле. Ему ли было не знать, на какой лошади можно отправляться в дальний путь, а на какой нельзя?
– После похорон мы с девочками уедем к дяде Джиму, – сказала мать.
– Да, – отозвался Гарри, – это правильно. Мне одному будет проще.
Больше оно не обсуждалось.
Неделю спустя Гарри отвёз мать и сестёр к дяде Джиму, брату миссис Гордон. Он жил далеко от земель индейцев, которые грозили вот‑вот превратиться в поле битвы. Узнав о случившемся, родственники принялись наперебой уговаривать Гарри остаться, но тот лишь упрямо качал головой.
– Там мой брат, – говорил он, – и я могу ему помочь.
Эти разговоры продолжались всё время, пока Гарри гостил в доме родни. Миссис Гордон в них не участвовала. Дядя Джим попытался было воззвать к её материнским чувствам, но она посмотрела на него так строго, что он сразу замолчал. Когда Гарри собрался в обратный путь, мать крепко обняла его и сказала, глядя в глаза:
– Я горжусь тобой, сын! – И впервые снизошла до объяснения, не для Гарри, конечно, для родственников: – Такие как ты и твой отец защищают честь всех белых переселенцев. Тех, у кого она есть. Нельзя начинать жизнь на новой земле с насилия и убийств!
Приняв эти слова как благословение, Гарри вернулся на родную ферму… и застал на её месте пепелище. Спроси он у соседей, что произошло, наверняка услышал бы вполне правдоподобное объяснение. Но Гарри не стал ничего выяснять. Зачем? Отомстить? Тогда, пожалуй, его лошадь тоже однажды понесёт и сбросит его на камень. Нет, теперь Гарри Гордон станет хитрее.
Не слезая с седла, он развернул коня и отправился на ранчо мистера Блэксмита – наниматься в работники. Так оно и проще. Теперь у Гарри была только одна ценность, которую стоило хранить – собственная жизнь. Что же, он станет её хранить очень бережно – есть для чего.
По окрестным фермам и ранчо поползли слухи, что после трагической гибели своего бунтаря‑отца мальчишка Гордон присмирел, работает на богатого хозяина и в герои не лезет. Мистер Блэксмит им доволен, парень послушный, трудолюбивый, умелый. Да к тому же не трус – однажды он едва ли не голыми руками уложил двух краснокожих. Те обнаглели настолько, что напали на Гордона с хозяином прямо на землях ранчо. Неслыханная дерзость! Мистер Блэксмит сам рассказывал, а уж он‑то врать не будет. Впредь Гордону наука – понял, видать, что из себя представляют эти дикари. На днях солдаты опять вернулись ни с чем, слышали? Краснокожие у них из‑под самого носа ушли, будто предупредил их кто. Вот же хитрые черти!
Кто предупредил «хитрых чертей» знали только трое: Гарри, мистер Блэксмит и ещё один мальчишка с ранчо, который при необходимости работал связным между Отаэйе и его названным братом. Мистер Блэксмит тоже был горячо против притеснения индейцев, но что поделать – не досталось ему отчаянной смелости Гордонов. Зато весьма кстати приходились теперь и его репутация добропорядочного зажиточного землевладельца, и всем известная осторожность, и доверие, которым он пользовался среди соседей. Уже несколько раз мистер Блэксмит выгораживал своего работника, когда того начинали подозревать в «противозаконных действиях и пособничестве краснокожим дикарям». Словам хозяина ранчо верили всегда, к примеру, той истории с нападением индейцев. Ведь мистер Блэксмит врать не будет…
Мишка слушал, затаив дыхание. Отаэйе рассказывал длинно, пространно, со множеством малозначимых подробностей, но сейчас это было неважно. В глазах мальчишки он сделался настоящим героем вместе с отважным и хитроумным вождём Токалу Ска. Гарри не упускал момента вставить в своё повествование отдельные эпизоды, наглядно демонстрирующие военный опыт и природную смекалку его названного брата. Звучали эти истории весело и заканчивались шутками над недотёпами‑бледнолицыми…
– Гарри, – негромко позвал Мишка, – как вы думаете, освободит Токалу Ска своих людей?
Ковбой посмотрел на Мишку через плечо и ответил, как равному, серьёзно и с тревогой:
– Не знаю, Михаил. Лишь бы сам не попался. Его голова и так с каждым днём растёт в цене.
Яркое солнце прерий будто потускнело от этих слов. Мишка ведь хорошо знал, чем в реальности закончилось противостояние коренных жителей Америки с белыми переселенцами. Как отчаянно ни сопротивлялись индейцы, их всё равно победили, многих убили, оставшихся согнали в резервации…
Но это в реальности, а здесь ведь – сказка! В сказке всё должно быть по‑другому!
– Ну вот, почти приехали, – прервал его мысли Гарри. Мишка огляделся. Справа за изгородью, вдоль которой шла дорога, расстилался зелёный ковёр пастбища, по нему бродили лошади. От пастбища дорога поворачивала влево, высоких деревьев не было, и ничего не мешало разглядеть в отдалении дом. Низкий, в один этаж, зато очень широкий, он как бы расползся в стороны, раскинув крылья террас и навесов. Мишка понял, что это и есть ранчо мистера Блэксмита.
Конец ознакомительного фрагмента
