Город, где начинаются дороги

В каком‑то из этих парков живёт крылатый конь Пегас, но отыскать его – задача не из лёгких. По собственной воле конь показывается только тому, кто умеет сочинять стихи. Конечно, это совсем не тот Пегас, что жил в Древней Греции вместе с Олимпийскими богами, но он очень гордится своим именем и считает себя потомком того греческого Пегаса.

Если оказаться в Городе до рассвета, то обязательно стоит забраться на Часовую Башню, чтобы увидеть, как солнце поднимается из‑за пологих горных склонов. В жаркий летний полдень хорошо пройтись по Бульвару Мороженщиков, а поздним вечером – прогуляться по Району Полуночных Крыш. В дождливый день можно послушать «Дождливый концерт» на Осенних Террасах, а когда подует ровный упругий ветер – отправиться на Ромашковый Пустырь и запустить воздушного змея.

Словом, о Городе можно долго рассказывать, но всё‑таки лучше хотя бы однажды там побывать, а для этого… Как вы думаете, что для этого нужно?

 

Часть 1. Площадь Фонтанов

 

Собака с неправильным хвостом

 

Верный не был чистокровной лайкой, но хвост колечком ему всё же достался. Мишке очень нравилось, как Верный вилял им не разворачивая, когда радовался. А радовался Верный часто. Он обладал весёлым характером собаки, которой повезло с хозяином.

Василий Дмитриевич, учитель математики на пенсии, души не чаял в своём питомце. Верного ещё крохотным щенком подарил ему бывший ученик. Он занимался разведением западносибирских лаек. Одна из его собак, серая красавица по кличке Астра, однажды пропала. Говорили даже, что её украли. Возможно, так оно и было, однако через месяц Астра вернулась сама, уставшая и голодная, но здоровая. Вскоре выяснилось, что она ждёт щенков. Кто был их папой, осталось неизвестным, и щенки не могли считаться чистопородными лайками. Другой человек, более брезгливый и высокомерный, мог бы от них избавиться самым жестоким образом. Но хозяин Астры по‑настоящему любил собак. Малыши подросли, и он подыскал им добрых хозяев из тех, кому не важна родословная, а просто нужен пушистый друг.

Всё это Мишке рассказал сам Василий Дмитриевич. Выйдя на пенсию, он давал частные уроки, и Мишка ходил к нему подтягивать математику. Папа считал, что в четвёртом классе иметь по этому предмету тройку абсолютно непростительно.

– А что ты будешь делать в десятом? Нужно всегда во всём разобраться с самых азов, тогда дальше будет легко, – сказал папа и отправил сына к репетитору. Мишка уныло подчинился. Даже не стал выяснять, что это за азы такие. Математику он не любил и рассмеялся бы тому в лицо, кто заявил бы, что вскоре он, Мишка, будет с радостью бегать на занятия.

Василий Дмитриевич оказался человеком незаурядным. Он совсем не был похож на Мишкиного школьного учителя математики, зануду и сухаря, которого ребята прозвали Сусликом. Это потому, что шипящие звуки он произносил с лёгким присвистом, а ещё имел привычку объяснять материал, сложив руки на животе, что при его небольшом росте и заметной полноте делало математика и впрямь похожим на суслика. Василий Дмитриевич был вовсе не таким. Высокий, подтянутый, несмотря на свои шестьдесят семь лет, он больше напоминал спортивного тренера, чем школьного учителя. Придя к нему на первый урок, Мишка с самого порога и думать забыл о математике – столько интересных вещей он увидел вокруг. На стене в коридоре висели причудливые деревянные маски, в комнате стояла большая стеклянная витрина, как в музее, а в ней на полочках были разложены разнообразные ножи, длинные, короткие, узкие, широкие, все с красивыми ножнами. Там же в комнате на стене висели лук и узкий колчан со стрелами, какое‑то старинное ружьё и странного вида топор, небольшой, на длинной рукоятке, украшенной мехом и перьями.

Пытаясь решать примеры, заданные учителем, Мишка украдкой поглядывал на этот топор. Нестерпимо хотелось спросить, почему он висит здесь вместе с оружием и зачем на нём перья, но ведь шёл урок, а Мишка был воспитанным мальчиком, поэтому помалкивал. Однако после того, как ученик пятый раз подряд спутал плюс с минусом, Василий Дмитриевич строго взглянул на него поверх очков и сказал:

– Молодой человек, если вы на ближайшие полчаса всё‑таки сосредоточитесь на уравнениях, то после занятия я, так и быть, расскажу про оружие, которое вас так заинтересовало.

Мишка слегка оторопел от подобного обращения, ему ещё никогда не говорили «вы». И, разумеется, послушать обещанный рассказ ужасно захотелось, так что он честно уткнулся в тетрадь.

Когда урок подошёл к концу, Василий Дмитриевич неторопливо собрал учебники и наглядные пособия, подождал, пока ученик сложит свои тетради и ручки, после чего снял очки, улыбнулся и уже совсем не строго, а очень даже весело сказал:

– Ну а сейчас, Миша, я заварю нам чай и расскажу тебе про томагавк.

– Про что? – не понял Мишка, но Василий Дмитриевич только подмигнул ему и ушёл на кухню. Появился он спустя минут десять с чайником и чашками на подносе.

– Вот так. Давай нальём чаю и побеседуем. Тебе понравилась моя коллекция, не правда ли?

– Понравилась! Только почему вместе с луком и стрелами, и ружьём висит топор? Да ещё такой странный, с перьями…

– Миша! – Василий Дмитриевич вскинул брови. – Ты в самом деле не знаешь, что такое томагавк?

– Не знаю… – смутился Мишка, как смущался всегда, если не мог ответить урок.

– М‑да, – вздохнул учитель. – Вы, молодёжь, теперь читаете совсем другие книги и смотрите другие фильмы. А вот ещё твои родители в десять лет наверняка знали и что такое томагавк, и что такое вигвам, и про тропу войны слыхали. Ну что ж, восполним и эти пробелы в твоём образовании.

Он отхлебнул чаю, откинулся на спинку стула, помолчал немного и продолжил.

– Так вот, Миша, всё, что ты здесь видишь: ножи, лук, стрелы, ружьё, томагавк – всё это привезено из Северной Америки и имеет прямое отношение к истории североамериканских индейцев. Этим оружием они пользовались на охоте и во время войны, в том числе войны с бледнолицыми.

– И ружьём? – уточнил Мишка. Он, разумеется, слышал про индейцев, но в его представлении это были сущие дикари, не знавшие огнестрельного оружия.

– И ружьём, – подтвердил Василий Дмитриевич. – Конечно, ружья появились только после того, как в Америку пришли европейцы, но пули из них нередко летели в своих же создателей. Однако давай сперва про этот, как ты выразился, «топор». Всему не индейскому миру он известен как томагавк. Только это всего лишь английское слово, довольно искажённо передающее соответствующее название на языке какого‑то одного народа. Скажем, на языке племени поватан оно звучит приблизительно как «тамахаак», на языке племени делаваров, например, уже «темахикан», а на наречии дакота – «онспеканнонпа», разумеется, тоже приблизительно.

Мишка затаил дыхание, неизвестные слова звучали таинственно и притягательно. Василий Дмитриевич встал, снял со стены томагавк и положил его на стол, продолжая рассказывать.